Анна стояла посреди уютной кухни, в которой выросла. Запах свежезаваренного чая и домашних пирожков вдруг показался ей невыносимо чужим. Лидия Петровна, её мать, сжимала в руках фарфоровую чашку, не глядя на дочь.
— Анют, я долго думала, — мать говорила как-то даже слишком спокойно. — Ты должна понять, что я делаю это ради тебя. Каждый должен идти своим путём. Твоя судьба — это твоя ответственность.
Анна замерла. Её дыхание стало частым, как после бега.
— Ответственность? — голос стал ниже, почти перешёл в шёпот. — Ты серьёзно?
— Да, — Лидия Петровна отставила чашку и сложила руки на коленях. — Я многое поняла за последнее время. Всё это цепляние за материальное… Это разрушает людей.
— Мама, — после паузы произнесла Анна, сдерживая слёзы. — Ты хоть понимаешь, что делаешь?
— Анют, я уже всё решила, — устало ответила Лидия Петровна, опустившись на диван. — Я не хочу больше держаться за это.
— За что? За свой дом? — Анна нервно прошлась по комнате. — Это не просто стены, это наша жизнь. А ты отдаёшь её чужим людям!
— Это моя жизнь, — сказала мать, тихо, но твёрдо. — И я делаю то, что считаю правильным.
Анна остановилась, глядя на неё с изумлением.
— Правильным? — прошептала она. — Ты бросаешь меня, мам. Ты меня просто… вычёркиваешь.
— Я не бросаю тебя, — ответила Лидия Петровна, и её голос задрожал. — Я верю, что ты справишься сама. Ты сильная.
— А если я не хочу быть сильной? — спросила Анна. — Если я просто хочу, чтобы моя мама была рядом и не предавала меня?
Лидия Петровна посмотрела на неё, и в её глазах впервые промелькнуло сомнение.
— Это не предательство, — сказала она, словно убеждая саму себя. — Это…
— Это ужасно, мама, — Анна уткнулась руками в лицо. — Я больше не знаю, кто ты.
Лидия Петровна шагнула к дочери, но замерла. Её руки дрожали.
— Анют…
Анна вскинула голову, глаза её были полны слёз.
— Я не могу больше, — прошептала она. — Я пыталась тебя понять, но это выше моих сил.
Она развернулась и ушла, оставив Лидию Петровну одну в тишине. Мать долго смотрела на дверь, за которой исчезла дочь. Затем она села обратно на диван и обхватила голову руками.
***
Прошло несколько месяцев. Зима сменилась весной, но в душе Лидии Петровны было всё так же холодно. Она сидела у окна в своей квартире, которая уже не казалась ей домом. На столе догорала свеча, рядом лежала книга с невнятным названием: «Очисти душу, обрети свет».
Из окна был виден двор, где дети с криками бегали по тающему снегу. Лидия Петровна смотрела на них, но мысли её были далеко.
Звук шагов на лестнице заставил её насторожиться. Дверь не открывалась. Это мог быть кто угодно — соседи, почтальон, но не Анна.
Анна перестала звонить. Сначала Лидия ждала, потом злилась, теперь просто привыкла и вообще отключила телефон.
Раздался звонок в дверь. Лидия вздрогнула. Она не ждала никого.
— Кто там? — спросила она, подходя к двери.
Ответа не было, только ещё один звонок. Она посмотрела в глазок — на пороге стоял мужчина из общины. Нехотя открыла дверь.
— Лидия Петровна, — он улыбнулся той самой холодной, уверенной улыбкой, которая теперь так раздражала её. — Вы не забыли, у нас сегодня собрание?
— Сегодня не получится, — коротко ответила она, делая шаг назад.
— Как это не получится? — мужчина поднял бровь. — Вы уже не первый раз пропускаете наши встречи, это мешает вашему пути к очищению…
— Мне нужно отдохнуть, — голос Лидии прозвучал твёрже, чем обычно.
Мужчина задержал взгляд на её лице, будто хотел что-то сказать, но потом просто кивнул.
— Хорошо, мы ждём вас в следующий раз.
Она закрыла дверь и долго стояла у неё, словно прислушиваясь.
***
Анна замерла возле подъезда, смотрела на двери и не решалась войти. В руках она держала пакет с мамиными любимыми пирожными. На душе скребли кошки.
Она вспомнила, как утром перед выходом пробовала позвонить матери. Телефон молчал.
— Надо было раньше прийти, — сказала она себе вслух, но шаг вперёд не сделала.
Её останавливал голос в голове: «А вдруг она не захочет тебя видеть? После всего, что случилось…»
Но вспомнив мамино лицо, то, как она прятала глаза, когда говорила о завещании, Анна стиснула зубы. Она знала, что если сейчас не пойдёт, то может потерять её навсегда.
И она всё-таки решилась. Поднялась на этаж и позвонила в знакомую дверь.
— Кто там? — раздался голос матери.
— Это я, — ответила Анна.
Дверь открылась почти сразу. Лидия Петровна выглядела растерянной, словно не ожидала увидеть дочь.
— Анют…
— Привет, — тихо сказала Анна, протягивая пакет. — Я принесла твои любимые пирожные.
— Заходи, — голос матери дрогнул.
Анна вошла, оглядывая такую родную квартиру. Она заметила свечи, книги, но ничего не сказала. Сняла куртку и прошла в кухню.
Мать поставила чайник, всё так же молча.
— Ты нормально? — наконец спросила Анна.
— Нормально, — ответила Лидия Петровна, но в её голосе не было уверенности.
— Эти люди… они всё ещё приходят? — продолжила Анна, глядя на её спину.
Лидия Петровна села за стол.
— Приходят. Но я уже не хочу их видеть, — призналась она.
— Почему? — спросила Анна, наклонившись ближе.
— Они чужие. Я думала, что нашла что-то важное… А нашла пустоту, — голос матери стал тише. — Но, Анют, я ведь не могу всё вернуть.
Анна взяла её за руку.
— Вернуть можно только одно. Ты сама знаешь что.
Они долго молчали. Лидия Петровна смотрела в лицо дочери, словно заново её узнавая.
— Я думала, ты меня больше не простишь, — наконец сказала она.
— Я думала, что не смогу. Но, знаешь, мама, иногда прощение — это единственное, что у нас остаётся.
Чайник закипел, но ни одна из них не сдвинулась с места
