— Мам, ты в своем уме? — голос Анны дрожал, то ли от ярости, то ли от потрясения. — Прости, но я не могу это просто так принять!

— Анют, я долго думала, — её голос был ровным, почти спокойным, что лишь сильнее раздражало Анну. — Ты должна понять, что я делаю это ради тебя.

— Ради меня?! — перебила Анна, стукнув чашкой об стол. — Ты хочешь лишить меня наследства ради меня? Это же… это же абсурд!

***

Кухня в квартире Анны была крохотной и тесной, с видавшими виды обоями и плитой, которую давно пора было заменить. Она сидела за столом, обхватив кружку с чаем обеими руками, и молча смотрела в окно. За стеклом плавно падал снег, но её мысли были где-то далеко.

— Надо было ещё тогда понять, что что-то не так, — пробормотала она себе под нос.

Полгода назад её мать стала меняться. Это было незаметно сначала, словно легкая тень, что пробегает по лицу. Лидия Петровна вдруг заговорила о «новых горизонтах» и о том, как важно «обновить душу».

Анна тогда лишь усмехнулась.

— Мама, ты что, собралась на йогу записаться? — шутила она, глядя на то, как мать пересматривает свои старые книги.

— Йога? — удивлённо подняла брови Лидия Петровна. — Нет, йога — это так… физкультура. А тут другое. Это про смысл жизни, про очищение.

Анна лишь отмахнулась тогда, решив, что это временное увлечение. Она хорошо знала свою мать — женщину сильную, независимую. Лидия Петровна одна подняла дочь, работая учителем литературы в обычной школе. Анна до сих пор вспоминала, как вечерами они вместе засиживались на кухне, разговаривая о классиках и делая уроки.

Но в последние месяцы что-то изменилось.

—

Недавно, зайдя к маме в гости, Анна поразилась необычной тишине в квартире. Привычный уют будто растворился. В углу стояла какая-то странная икона, рядом с ней горела свеча.

— Мама, ты что это делаешь? — с недоумением спросила Анна, глядя на её сосредоточенное лицо.

— Это медитация, — спокойно ответила Лидия Петровна, даже не обернувшись.

— Медитация? — Анна хмыкнула. — С каких это пор ты этим увлекаешься?

— Анют, ты слишком молодая, чтобы понять, — произнесла мать, поднимаясь с коврика. — Когда тебе будет за семьдесят, ты тоже начнёшь задаваться вопросами, которые сейчас кажутся тебе глупыми.

— Какими вопросами? — Анна присела на краешек дивана. — Почему ты вдруг решила, что тебе нужно «очищение»?

Лидия Петровна помедлила, глядя на свечу.

— Я слишком долго жила в плену у прошлого. У этих вещей, у привязанностей… Это всё тянет нас вниз.

— Вещи? — Анна кивнула в сторону буфета. — Это что, всё тоже вниз тянет? Мама, ты меня пугаешь.

— Анют, не надо смеяться, — мать наконец посмотрела ей в глаза. — Ты сама ещё не понимаешь, как сильно материальное мешает жить.

Анна тогда не знала, что ответить. Она просто вздохнула и перевела разговор на другую тему.

***

Теперь, сидя в своей квартире, Анна вспоминала ту сцену, испытывая растущее чувство вины. Она не придавала значения словам матери, а зря. Всё началось с этих разговоров.

Вскоре Лидия Петровна стала всё чаще пропадать. Анна, заходя в гости без предупреждения, не раз обнаруживала квартиру пустой.

— Мама, где ты ходишь всё время? — спрашивала она.

— У меня встречи, — уклончиво отвечала мать.

— Какие ещё встречи? — не отставала Анна. — Ты в какой-то клуб записалась?

— Можно и так сказать, — вздохнула Лидия Петровна, избегая взгляда дочери. — Это просто люди, с которыми мне интересно. Мы обсуждаем важное.

— Ага, важное, — закатывала глаза Анна. — Только, пожалуйста, без этих «очищений», ладно?

— Анют, ты не понимаешь, — строго произнесла Лидия Петровна. — Это не для тебя.

***

Тревожный звонок прозвучал для Анны, когда однажды соседка матери остановила её у подъезда.

— Ты знаешь, что твоя мама квартиру на кого-то переписала? — спросила она, глядя на Анну с сожалением.

— Что?! — Анна была потрясена. — На кого?

— Да на этих… из «Чистых душ», — вздохнула женщина. — Они к ней каждый день ходят, то книги ей таскают, то деньги просят.

Тогда Анна поняла, что её худшие страхи начали сбываться.

—

Анна влетела в квартиру. В коридоре пахло ладаном, а из гостиной доносились негромкие голоса. Она остановилась на пороге комнаты и увидела двух незнакомых людей — мужчину в очках и женщину средних лет с блокнотом в руках. Лидия Петровна сидела на диване, выглядела усталой, но пыталась улыбаться.

— Аня, ты что врываешься как ураган? — заметив её, нахмурилась мать.

— А кто это такие? — резко спросила Анна, игнорируя вопрос Лидии Петровны.

— Мы из общины, — спокойно ответил мужчина. Его голос был уверенный, но безэмоциональный. — Помогаем вашей маме найти гармонию.

Анна посмотрела на него с презрением.

— Гармонию? — её голос практически сорвался на визг. — Да вы просто выкачиваете из неё деньги!

— Аня, прекрати! — строго сказала Лидия Петровна, поднимаясь. — Это мои друзья. Они помогли мне, когда я была на грани.

— На грани? — перебила Анна, сжимая кулаки. — Мама, ты всегда была сильной. А теперь… Ты их не видишь? Это мошенники!

— Успокойтесь, — женщина с блокнотом подняла руку, словно преподаватель, пытающийся утихомирить шумный класс. — Мы лишь даём вашей маме новую точку опоры.

— Новую точку опоры? — Анна всё же перешла на крик. — Это на вас она переписала квартиру?

— Это её личное решение, — холодно ответил мужчина.

— Личное решение?! — Анна посмотрела на мать. — Мама, это правда?

Лидия Петровна опустила глаза.

— Правда, — сказала она тихо. — Но, Анют, пойми… Это лучше для всех.

Анна почувствовала, как будто кто-то ударил её в живот.

— Лучше? Для кого? Для них?! — она махнула рукой в сторону людей из общины. — Они выжмут из тебя всё, а потом забудут, что ты существуешь.

Мужчина улыбнулся так, словно слушал непослушного ребёнка.

— Девушка, ваша мать — разумный человек. Она сама выбрала, как распорядиться своей жизнью.

— Не смейте ничего говорить о моей маме! — закричала Анна, указывая на дверь. — Убирайтесь отсюда!

Мужчина посмотрел на Лидию Петровну.

— Может, мы пойдём? — мягко предложил он. — Вы, кажется, хотели поговорить с дочерью.