«Откройте, умоляю, откройте!» — пронзительный женский голос, полный отчаяния, разорвал тишину за входной дверью, перекрывая слабые всхлипы ребенка. Вадим, 35-летний хирург из небольшого городка под Киевом, сидел в своей уютной гостиной на старом диване, держа в руках чашку давно остывшего травяного чая. За окнами выла февральская вьюга, такая сильная, что казалось, будто кто-то нарочно швыряет снег в стекла. Ему уже мерещились странные звуки — то ли шаги под окнами, то ли чей-то приглушенный зов, но он списывал это на усталость после смены в больнице. Однако теперь сомнений не было: кто-то отчаянно стучал в дверь, прося помощи.
Вадим вскочил, чуть не опрокинув чашку на выцветший ковер, и бросился к двери. Мысли вихрем закружились в голове: кто мог оказаться на улице в такую погоду? Может, авария на трассе? Или кто-то заблудился в снежной мгле? А вдруг человеку срочно нужна помощь врача? «Иду, держитесь!» — крикнул он, нашаривая ключ в кармане халата. Распахнув дверь, он едва устоял от порыва ледяного ветра, ворвавшегося в теплый дом. На пороге стояла молодая женщина, закутанная в потрепанное одеяло, из-под которого торчали мокрые края длинной юбки. У ее ног лежала промокшая сумка, а в руках она сжимала крохотного ребенка, чей плач был похож на жалобный писк котенка.
«Простите, ради Бога, пустите нас переночевать!» — выдохнула она, задыхаясь от холода. — «Мы застряли на дороге, никто не берет, умоляю, помогите!» Вадим заметил, как дрожат ее руки, как ветер хлещет снегом ей в лицо. Он знал, что в их краях к цыганам, а судя по браслетам на запястьях и акценту, она была именно из них, относятся с подозрением. Но он, врач с десятилетним стажем, привык спасать людей, не разбирая, кто они и откуда. Да и просто по-человечески — как можно захлопнуть дверь перед женщиной с младенцем в такую бурю?
«Заходите быстрее!» — скомандовал он, отступая в сторону и придерживая дверь. — «Осторожно, тут порог высокий, не споткнитесь». Женщина, шатаясь от усталости, благодарно кивнула и шагнула внутрь, подхватив сумку. Вадим захлопнул дверь, отрезая вой ветра, и щелкнул замком. Потом сорвал с вешалки свое старое пальто и набросил ей на плечи. «Давайте я помогу, сейчас найду что-то сухое», — сказал он, глядя на ребенка, который все еще хныкал, уткнувшись в материнскую грудь. — «Как малыш?»
«Замерз сильно, всю дорогу плакал», — прошептала она, укутывая его в пальто. — «Спасибо вам, вы не представляете, что это значит для нас». Ее голос дрожал, а в глазах, больших и темных, читались страх и изнеможение. Вадиму хватило одного взгляда, чтобы понять: она молода, лет двадцати с небольшим, но жизнь уже оставила на ее лице следы тревог. Под юбкой виднелись старые сапоги, заледеневшие от снега, а на руках — простые деревянные бусы, какие часто носят цыганки.
«Проходите в комнату, там тепло», — указал он на гостиную, где горела лампа с абажуром. — «Я поставлю чайник, вам обоим нужно согреться». Женщина нерешительно двинулась вперед, крепко прижимая ребенка. Вадим заметил, что это мальчик — крохотное личико мелькнуло из-под одеяла, бледное, с посиневшими губками. Внутри у врача екнуло: младенец не должен так мерзнуть, это опасно.
Вадим жестом указал на диван: «Садитесь сюда, я принесу одеяло и полотенца». Женщина, которую, как он позже узнает, зовут Зоряна, осторожно опустилась на краешек, словно боялась занять слишком много места. Она выглядела так, будто вот-вот рухнет от усталости, но всё ещё пыталась держать спину прямо. Вадим метнулся в кладовку, где хранил старые вещи и аптечку. По пути услышал, как сверху, из комнаты сына, раздался хриплый кашель. Его Денис, двенадцатилетний мальчик, последние дни мучился от бронхита, и Вадиму приходилось разрываться между больницей и домом. «Не разбудил ли я его этим шумом?» — мелькнула мысль. Он замер, прислушиваясь, но кашель стих, и Вадим решил, что сын снова уснул.
Вернувшись в гостиную с охапкой полотенец и шерстяным одеялом, он протянул их Зоряне. Она молча приняла помощь, благодарно кивнув, но слов у неё не хватало — слишком вымоталась. Вадим включил газовую плиту, поставил чайник и бросил взгляд на ребёнка. «Надо его согреть, дайте я посмотрю», — сказал он, присаживаясь рядом. — «Я врач, не бойтесь, просто проверю, как он дышит». Зоряна, хоть и с тревожным блеском в глазах, передала малыша. Вадим аккуратно развернул одеяло, положил ладонь на крохотную грудку. Дыхание было слабым, но ровным, лоб холодный, как лёд. «Переохладился, но если согреть и дать тёплого, должно наладиться», — произнёс он, стараясь успокоить и её, и себя. — «Как его зовут?»
«Мирон», — тихо ответила она, вытирая сыну лицо полотенцем. — «Завтра ему годик будет». В её голосе промелькнула грусть, будто она вспомнила, что такой день мог бы стать праздником, а не борьбой за выживание. Вадим кивнул, пододвинул таз с тёплой водой, чтобы она могла растереть ребёнка. Малыш то закрывал глаза, то открывал их, глядя на незнакомца с испуганным любопытством. Кожа у него была бледной, губы слегка синели — явные признаки переохлаждения.
«Давайте я принесу что-то сухое для него», — предложил Вадим, поднимаясь. — «У меня остались вещи Дениса с детства, великоваты, конечно, но лучше, чем мокрая одежда». Он поднялся по скрипучей лестнице в спальню сына. Денис спал, но лоб его блестел от пота, дыхание было неровным. Вадим нахмурился, потрогал его голову — жар не спадал. «Чёрт, опять температура», — подумал он, доставая из шкафа старую пижаму и тёплый свитер для Зоряны. Хотелось задержаться, проверить сына тщательнее, но внизу ждали замёрзшие гости. «Потом вернусь к тебе, Денис», — шепнул он, укрывая мальчика одеялом.
Спустившись, он застал Зоряну за растиранием Мирона. Она сняла с себя мокрую кофту, и от таза поднимался лёгкий пар. На столе уже стояла чашка с чаем — видимо, она нашла заварку на кухне, пока он ходил. «Вот, примерьте это», — сказал Вадим, протягивая одежду. — «А для Мирона вот пижама, хоть и большая, но тёплая». Зоряна благодарно улыбнулась: «Спасибо, вы такой добрый. Я всё верну, как только смогу». Вадим отмахнулся: «Главное — согреться. Не думайте о другом».
Он помог ей надеть на Мирона пижаму, слишком просторную, но уютную. Мальчик уже плакал тише, глядя на Вадима с удивлением. Врач подогрел воду, смешал её с детским чаем из старых запасов и протянул бутылочку. «Пусть пьёт понемногу», — посоветовал он. Зоряна кивнула, её усталые глаза наконец-то чуть посветлели.
Вадим прошёл на кухню, где ещё тлела газовая конфорка, и достал из холодильника вчерашний борщ. Подумал, что Зоряне и малышу нужно не только согреться, но и поесть. Поставил кастрюлю на плиту, кинул туда пару лавровых листьев для аромата и нарезал чёрный хлеб, который сам покупал на рынке в прошлые выходные. Пока борщ грелся, он вернулся в гостиную. Зоряна сидела на диване, баюкая Мирона, который уже посапывал в пижаме, уткнувшись в её плечо. Она подняла на Вадима взгляд, полный благодарности, но всё ещё напряжённый, словно ждала, что её вот-вот попросят уйти.
«Ешьте, пока горячее», — сказал он, ставя перед ней тарелку с борщом и хлебом. — «А я схожу проверю сына, потом поговорим, что делать дальше. Вам ведь завтра куда-то ехать?» Зоряна замялась, ложка дрогнула в её руке. «Да, мы хотели в Киев, к родственникам. Но я не знаю, там ли они ещё», — призналась она, опустив глаза. — «Мы не созванивались давно». Вадим кивнул, не стал расспрашивать — видел, что ей и так тяжело. «Не волнуйтесь, ночуйте здесь. Утром разберёмся, если надо — отвезу вас в город на своей “Ладе”», — пообещал он, поднимаясь по лестнице.
В комнате Дениса было тихо, только слабое дыхание нарушало тишину. Вадим присел на край кровати, потрогал лоб сына — горячий, как печка. «Папа», — простонал мальчик, приоткрыв глаза. — «Что за шум внизу?» — «У нас гости, сынок», — мягко ответил Вадим. — «Спи, завтра расскажу. Выпей лекарство». Денис, морщась, проглотил сироп, который отец достал из аптечки. Вадим измерил температуру — 38,2. Высокая, но не критично. «К утру спадёт», — подумал он, поправляя подушку. Погладил сына по голове и вышел, оставив ночник гореть.
Спустившись, он увидел, что Зоряна доела борщ, а Мирон спал у неё на коленях. Чашка чая стояла пустая, а женщина выглядела чуть живее, хотя волосы её, длинные и тёмные, всё ещё были влажными. «Спасибо», — тихо сказала она, глядя на сына. — «Мирону лучше, он не плачет». Вадим кивнул: «Хорошо. Я постелю вам в кабинете, там раскладной диван. С ребёнком рядом будете, ему так спокойнее». Зоряна встала, взяла малыша на руки. «Простите, если я нагло влезла в ваш дом», — прошептала она. — «Просто некуда было идти, никто не открывал».
«Ничего страшного», — отозвался Вадим, стараясь говорить мягко. — «Я рад помочь. Пойдёмте, покажу, где спать». Он провёл её в небольшую комнату на первом этаже, где обычно работал за ноутбуком или отдыхал после ночных смен. Разложил диван, бросил чистые простыни и тёплое одеяло, притащил подушку с верхнего этажа. «Устраивайтесь», — сказал он. — «Если что, я наверху. Мой сын — Денис, ему двенадцать, болеет сейчас, так что не пугайтесь, если услышите кашель. Утром куплю еды для вас и малыша».
Зоряна уложила Мирона, тот во сне вздохнул, будто почувствовал тепло. Она прижала руки к груди, посмотрела вверх, словно благодаря судьбу за этого человека. Вадим смущённо улыбнулся — к такой благодарности он не привык. Пожелав ей спокойной ночи, он вышел, прикрыв дверь. В гостиной прислушался к вою вьюги за окнами. Снег стучал в стёкла, ветер гудел в трубах. «Как же хрупка жизнь», — подумал он. Только вчера он оперировал пациента с аппендицитом, а сегодня спасает женщину с ребёнком от холода. Обычное дело для врача, но каждый раз — как удар током.
Вадим поднялся к себе, заглянул к Денису ещё раз. Мальчик спал, дышал ровнее, но лоб всё ещё пылал. Врач присел рядом, послушал его дыхание, подумал, что утром, если жар не спадёт, придётся везти сына к терапевту в райцентр. Самому отдохнуть тоже бы не помешало — завтра выходной, и в больницу не надо. Но голова гудела от мыслей: о Денисе, о Зоряне с Мироном, о том, как помочь им утром. Он прилёг на краешек своей кровати и незаметно провалился в сон. Ему привиделось странное: длинный коридор больницы, Зоряна идёт навстречу с Мироном на руках, рядом Денис, все улыбаются, а он хочет что-то сказать, но голос пропадает. Потом мелькнула Ольга, его покойная жена, шепчет что-то, но слов не разобрать. Сквозь сон доносился вой ветра и далёкий детский смех.
Утро началось с шума. Вадим подскочил от звука — то ли вскрик, то ли стук, а затем тихий голос Зоряны: «Ой, Мирон, стой, не лезь туда!» Он глянул на часы — почти девять. Снизу доносился детский лепет и шаги. Потирая глаза, Вадим спустился в гостиную и замер от умильной картины. Маленький Мирон, уже освоившийся, ковылял по ковру на своих шатких ножках, явно наслаждаясь простором. Зоряна пыталась поймать его, чтобы не дать забраться к лестнице. Увидев Вадима, она замерла: «Доброе утро». — «Доброе», — хрипло отозвался он, голос ещё не проснулся. — «Извините, что разбудили, Мирон рано встал».
Вадим улыбнулся: «Ничего, дети такие». Тут в дверях появился Денис, завёрнутый в одеяло, с растрёпанными волосами. Он смотрел на гостей с лёгким недоумением, щёки чуть розовели, глаза блестели — температура, похоже, спадала. «Пап, кто это?» — спросил он шёпотом, будто не верил глазам. «Наши гости», — ответил Вадим. — «Знакомься: Зоряна и её сын Мирон. Они ночевали у нас, попали в метель». Денис кашлянул, но улыбнулся и шагнул ближе. Мирон, заметив нового человека, плюхнулся на пол, показал пару зубов и весело замахал ручками. «Привет, ты чего такой маленький?» — подмигнул Денис, стараясь не спугнуть малыша.
Зоряна смотрела на мальчика с теплом, но в её взгляде мелькнула тревога — вдруг их присутствие напрягает семью? Но Денис явно заинтересовался. «Я приготовлю завтрак», — предложил Вадим. — «Денис, посиди с Мироном, если хочешь. Зоряна, поможете на кухне?» — «Да, конечно», — кивнула она. — «Только уложу Мирона, чтобы не бегал». — «Оставь его тут», — вмешался Денис, присев к малышу. — «Я присмотрю, пусть бегает». Зоряна заколебалась, но согласилась. Мирон тут же принялся теребить край ковра, поглядывая на Дениса, словно приглашая поиграть.
На кухне Вадим достал яйца, картошку и остатки домашней колбасы. Зоряна неуверенно взялась помогать, то и дело оглядываясь в гостиную. Он показал, где кастрюли, включил плиту, и они начали готовить. Вадим заметил, что она уже спокойнее, чем ночью, но в её движениях чувствовалась привычная настороженность — будто она всегда ждёт подвоха. За окном ветер утих, снег почти перестал идти, оставив только сугробы вдоль забора. «Можете не торопиться», — сказал Вадим, нарезая колбасу. — «Если некуда идти, оставайтесь, пока не решите, что дальше. А если надо в город, я отвезу после завтрака».
Зоряна кивнула, но промолчала, словно боялась раскрыть свои планы. Вадим не давил — понимал, как трудно довериться чужаку в такой ситуации.
Когда завтрак был почти готов — яичница с колбасой шипела на сковороде, а картошка уже зарумянилась в старой чугунной сковородке, — Вадим поставил чайник и пошёл звать Дениса с Мироном к столу. В гостиной его ждала забавная сцена: Денис сидел на полу, а Мирон, пыхтя от усердия, карабкался ему на колени, словно на горку. Мальчик подставлял руки, чтобы малыш не свалился, и улыбался, несмотря на слабость после болезни. Вдруг Мирон громко вскрикнул, размахивая ручонками, и ухватился за футболку Дениса, чуть не стащив её с плеча. «Эй, осторожнее, мелкий!» — засмеялся Денис, придерживая его. — «Чуть не уронил тебя!»
Вадим смотрел на них, и сердце сжалось от тёплого чувства. Денис, который последние месяцы часто хандрил из-за кашля и слабости, сейчас выглядел живее, чем обычно. «Завтрак готов», — позвал Вадим. — «Денис, надевай тапки, пол холодный. И Мирону носки найди». — «Ладно, пап», — отозвался сын, аккуратно передавая малыша отцу. Мирон сначала напрягся в чужих руках, но, узнав Вадима, успокоился и даже улыбнулся, показав крохотные зубки. Они втроём двинулись на кухню, где Зоряна уже разложила тарелки и нарезала хлеб.
Увидев, как Денис несёт чашку чая, она поспешила забрать её: «Дай, я отнесу, вдруг обожжёшься». — «Я не маленький, справлюсь», — пожал плечами Денис, но всё же отдал чашку, чуть смутившись. — «Вы нас не стесняете», — добавил он, глянув на Мирона, который уже сидел в старом детском стульчике, вытащенном из кладовки. Зоряна улыбнулась: «Спасибо, что так говорите». После еды она вызвалась помыть посуду. Вадим хотел отказаться, но уступил, видя, что ей спокойнее, когда она чем-то занята.
Он отвёл Дениса в сторону, измерил температуру — 37,2. «Лучше, чем ночью», — отметил про себя Вадим. — «Сынок, полежи в гостиной, а я съезжу в аптеку за лекарствами. Телевизор включить?» — «Можно», — кивнул Денис. — «А с Мироном посижу, если он не против». — «Только не переутомляйся», — предупредил Вадим. Тут подошла Зоряна, вытирая руки полотенцем: «Вадим, вы говорили, что поедете в город. Можно попросить отвезти нас куда-нибудь?» Она спросила это нерешительно, будто боялась отказа.
«Конечно», — ответил он. — «После аптеки могу свозить вас по делам. Только Дениса надолго одного не оставлю, но пару часов он продержится. Попрошу соседку заглянуть, если что». — «Спасибо», — выдохнула Зоряна. — «Нам надо на автовокзал или к родственникам. Но я не уверена, где они сейчас». Её голос дрогнул, в глазах мелькнула растерянность. «Придумаем что-нибудь», — заверил Вадим. — «Денис, тебе что-то привезти?» — «Сок и что-нибудь вкусное», — улыбнулся сын. — «Только не бегай много, кашель ещё есть».
Зоряна, услышав про кашель, участливо глянула на мальчика: «Может, травяного чая привезти? Я знаю сборы от кашля». — «Да нормально уже», — отмахнулся Денис, но было видно, что ему приятна забота. Вадим подумал, что для сына это полезно — видеть, как кто-то ещё в доме искренне о нём печётся. Через час они с Зоряной и Мироном уже ехали по заснеженной дороге в райцентр. Ветер стих, но сугробы вдоль трассы блестели под утренним солнцем. Вадим осторожно вёл машину, объезжая наледь, а Зоряна сидела впереди, прижимая к себе Мирона, который то дремал, то лепетал что-то своё.
