— Прежде всего, подумать о жене, о себе, о будущих детях, которых мы когда-нибудь хотели завести, — Лена поднялась из-за стола. — Я не хочу, чтобы мой ребёнок рос в атмосфере вечной нехватки денег и споров о финансах.
Саша встал, обнял её за плечи, но она отстранилась.
— Давай отложим этот разговор, я устал, — пробормотал он. — Поем и лягу спать.
***
На следующий день Лене удалось закончить работу пораньше: в школе отменили последнее совещание. Выйдя из здания, она первым делом позвонила подруге, Оле.
— Оленька, может, встретимся после работы? — спросила Лена. — Мне надо выговориться.
— Конечно, давай, — согласилась Оля. — Я тут рядом с твоей школой, можно зайти в кофейню?
Через полчаса они сидели за небольшим столиком. Лена взяла себе латте, Оля — капучино, и Лена начала рассказывать всё, что накопилось у неё на душе. Про неожиданное решение свёкра купить машину, про Сашину одержимость помогать родителям, про скандалы, которые возникали из-за каждых пятисот рублей. Оля слушала внимательно, нахмурив брови.
— Лен, а ты как видишь выход из этой ситуации? — спросила она.
— Я уже не знаю, — Лена опустила взгляд. — Понимаешь, я не уверена, что Саша изменится. Он добрый, но слишком ведомый своими родителями. Может, я сама виновата, не поставила сразу границы.
— Слушай, а ты не пробовала общаться с его отцом и матерью напрямую? Ну, реально объяснить, что вы сами в долгах?
— Пробовала. Даже как-то рассказывала им, что мы за квартиру платим кучу денег. А они только вздыхали и говорили, что Саша сильный, выбьется, он молодец и всех спасёт.
— Ну да… трудно с такими людьми спорить.
За столом повисла печаль. Оля понимала, что советовать подруге что-то радикальное — большой риск. Лена сама должна решить, может ли она дальше жить в таком браке.
***
Вечером того же дня, когда Лена уже готовилась ко сну, в коридоре раздались громкие шаги — Саша вернулся явно взвинченный. Он даже не зашёл в ванную, а сразу направился в спальню.
— Лена, давай поговорим, — сказал он каким-то решительным тоном.
— Ну? — Лена села.
— Я созвонился с отцом. Он действительно хочет обновить машину. Он… — Саша замялся, — он просил меня взять кредит на себя.
— И ты согласился? — Лена почувствовала, как её сердце сжимается от предчувствия нового скандала.
— Пока нет, но, Лен, я не могу им отказать. У отца позвоночник болит, он не может ездить на общественном транспорте…
— А я что, могу ездить на чем угодно, лишь бы отец твой был доволен? — Лена встала с кровати, пытаясь не кричать. — Саша, у нас своих проблем хватает. Мы лето хотели провести на море, у меня отпуск в июле! Или снова ничего?
— Лена, ну подожди ты со своим морем! Машина важнее, это необходимость.
— Для кого она важнее?! — не выдержала Лена. — Для нас двоих? Или для твоего отца? Почему мои желания всегда идут последними?
— Да потому что твои желания — это капризы! — Саша сорвался. — Думаешь, мне легко? Я пашу на работе, чтобы вас всех содержать, и тебя, и их! А в итоге ты дуешься, что я не везу тебя на море!
Лена замерла, вцепившись в одеяло:
— Так значит, я теперь на иждивении, да? Как будто я не работаю, не приношу зарплату в нашу семью? Как будто у меня нет права ни на какие радости?!
— Лен… я не это имел в виду… — Саша вдруг сбавил тон, наверное, и сам понимая, что сморозил глупость. — Просто пойми, я один сын у родителей, у них нет больше никого.
— А ты подумал, что у меня тоже нет никого? Или мне к родителям идти? Я живу с тобой и слушаю каждый день, как я трачу слишком много, хотя я уже давно практически ничего не покупаю себе. Даже в отпуск не могу поехать — потому что твои родители опять в приоритете!
Саша сел на край кровати, опустив голову:
— Лена, я… я не знаю, что сказать. Но ты, видимо, права — мне тяжело разорваться. Может, я возьму кредит, а ты поедешь на свои?
— На какие “свои,” Саша?! — Лена горько рассмеялась. — Мне что, отдыхать одной отправиться? Это уже за гранью.
— Ну, не знаю, — тихо проговорил он. — По-другому не получится. Денег на всё не хватит.
Лена подошла к окну и посмотрела на ночные огни города. Несколько секунд висела долгая тишина.
— Знаешь, Саша, — наконец сказала она сдержанным голосом, — мне кажется, наш брак катится в пропасть. Я боялась это произносить, но скажу.
— Что ты такое говоришь… — Саша вскочил, подошёл к ней.
— Ты меня не слышишь, — Лена повернулась к нему, и в её взгляде стояла усталость. — Не слышишь уже давно. Мне тяжело жить, понимая, что мы, как семья, для тебя не главная ценность.
Саша не знал, как реагировать. Он растерянно потянулся к её руке, но Лена убрала ладонь. Ей казалось, что внутри что-то оборвалось, и уже нет сил притворяться, что всё наладится.
***
Утром Лена позвонила своей маме и попросила приютить её на пару дней. Та встревоженно спросила, что случилось, но Лена ответила:
— Мам, долго рассказывать. Просто нужно немного пожить отдельно.
Собирая в сумку вещи, она увидела, как Саша стоит в дверях комнаты, бледный, прикусив губу.
— Уходишь?
— Уезжаю к маме, — коротко кивнула Лена. — Мне нужно время подумать.
— Лен, может, поговорим ещё? Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— А я не хочу, чтобы мне всё время отказывали в моих правах на личное счастье. Или чтобы мы дрались за каждую копейку. Это уже не семья.
Саша хотел что-то возразить, но промолчал. Видимо, чувствовал, что зашёл слишком далеко и уже не может предложить ничего, кроме очередных обещаний.
***
Два дня Лена жила у родителей. Они не задавали лишних вопросов, видя, в каком она состоянии. На третий день Саша прислал ей сообщение: “Прости, что всё так. Я хочу поговорить и предложить решение.” Лена, выждав полдня, ответила: “Хорошо, встречаемся завтра у нас дома.”
Она приехала в квартиру днём. Саша уже был там, сидел на кухне. В руках он держал листок с какими-то расчётами. Лена сняла куртку, вошла на кухню, села.
— Ну, рассказывай.
Саша опустился на стул напротив, положил листок на стол.
— Я продумал бюджет. Смотри, если я оформляю кредит на машину для отца, то ежемесячный платёж будет примерно пятнадцать тысяч. Значит, за год мы потратим…
— Стоп, Саша, — Лена накрыла его руку своей. — Ты меня не услышал или не понял: я не хочу, чтобы ты брал кредит.
— Но… мы же обещали помочь им.
— Я ничего не обещала, — поправила Лена. — Это ты обещал.
— Лена, я серьёзно, — в Сашином голосе зазвучали обиженные нотки. — Если мы не поможем, то им придётся ездить на старой машине, которая ломается каждый месяц, а денег на ремонт уже не осталось.
— Я не против разумной помощи! Мы же давали денег на ремонт дома, на лекарства, на все их нужды. Но машину, Саша… это уже слишком.
Саша откинулся на спинку стула и раздражённо вздохнул:
— Лена, ты вечно жалуешься. А я, между прочим, вообще-то тебе тоже помогаю.
— Извини, чем? Тем, что оплачиваешь часть ипотеки, которая лежит на нас двоих? Разве это называется “помощь”?Это вообще-то общая обязанность. — Лена чуть повысила голос.
— Да ты хоть понимаешь, каково мне между вами лавировать постоянно? — Саша нервно постучал кулаком по столу. — Отец с матерью давят, ты давишь. И никто не хочет уступать…
— Саша, я долго терпела, уступала, надеялась. Я думала, что это временно, что ты вот-вот одумаешься, что родители нас оставят в покое. Но, видимо, этого не будет никогда.
Он хотел что-то сказать, но зазвонил телефон — мать. Саша сделал знак Лене, мол, подожди, и отошёл. Лена не слышала, что говорили на другом конце, но догадывалась: Иван Петрович, наверное, опять подгонял сына насчёт кредита. Через пару минут Саша вернулся, мрачно глянул на Лену и попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.
— Они спрашивают, когда мы им дадим ответ по машине, — хриплым голосом сказал он.
— Скажи, что никакого кредита не будет. По крайней мере, от моего имени, — Лена встала из-за стола и направилась в коридор.
Саша пошёл за ней:
— И что дальше, Лен? Ты хочешь сказать, что мы не сможем договориться?
— Не сможем, — тихо ответила она, надевая куртку. — Я подаю на развод, Саша.
Он замер. Словно не верил, что она произнесла это вслух.
— На развод? Может, не нужно торопиться? Мы можем…
— Нет, — перебила Лена, и в глазах её были слёзы. — Мне горько, но в этой семье жену не слышат. Сколько можно жить ожиданиями, что когда-нибудь станет лучше, если всё время повторяется одно и то же?
Саша беспомощно огляделся, словно надеясь найти аргументы, остановить её. Но, видимо, уже не было слов, которые могли бы изменить решение Лены. Она открыла дверь, шагнула на лестничную площадку.
— Прости, Саша. Я устала воевать за своё место в твоей жизни, — последнее, что она сказала, и тихо прикрыла за собой дверь.
Она спустилась вниз по лестнице на улицу, чувствуя резкую боль где-то в груди, смешанную с тихим облегчением: всё, наконец-то всё решено. И одновременно текли слёзы, потому что она любила этого человека когда-то, верила, что они будут счастливы.
Наверху, в их квартире, Саша растерянно стоял у двери. В голове его стучала только одна мысль: “Может, я поступил неправильно… может, надо было как-то по-другому…” Но сделанного назад не воротишь. Всё складывалось так, что он своим упорством, своей бесконечной “экономией на жене” окончательно разрушил то, что могло быть счастьем всей его жизни.
