— Да, мамочка, Ваня мне помог. Мы разделались с домашкой, как я сейчас разделаюсь с этой котлетой. — Марина ловко воткнула вилку в котлету и стала разламывать её на части.
— И я разделаюсь с котлетой. На тебе, котлета! — Олег повторил за сестрой и стал возюкать котлету по тарелке. Один кусок не удержался и вылетел из посуды под стол.
— Сама уроки делать не умеет, так и ещё и дурной пример подаёт. — Свекровь покосилась на внучку. — Ну кто так делает! С едой нельзя играть!
— Что-то я не заметила, что вы Олегу делали замечание за обедом, когда он устроил с папой битву на сосисках. — Елена отломила кусок сыра и помахала им под носом у свекрови.
— И что значит делать уроки самому? Родители помогают детям. Это нормально. — Елена покачала головой.
— «Эта» старше Олега на три года. Она уже должна мозг иметь. Почти взрослая. А всё время бездельничает, кривляется и ведёт себя, как маленький ребёнок. — Проворчала свекровь.
— Если я не буду делать ей замечаний, она вырастет такой же, как ты. А я не хочу, чтобы у моего внука была такая сестра. — Галина Петровна звонко поставила сковородку на плиту.
— Такой как я, это какой? Проясните мне, я что-то не догоняю… — Елена с трудом сдерживала раздражение.
Свекровь хотела сказать что-то обидное и неприятное… Но в этот момент на кухню вошёл Ваня.
— Мамочка, спасибо тебе за вкусный ужин. — Мужчина плюхнулся на стул рядом с женой.
— Ну что, как у вас дела? — Весело спросил мужчина.
— Как сажа бела, сынок. Ничего хорошего. «Эта» не слушается, кривляется, брату дурной пример подаёт. А ты ей ещё с уроками помогаешь. — Свекровь строго посмотрела на Марину.
— Я в её возрасте не только уроки сама делала, но ещё и в школу сама ходила. А школа, на минуточку, была в пяти километрах от дома. — Добавила женщина.
— Да что вы к моей дочери прицепились? — Лена стукнула кулаком по столу. — Вам что, заняться больше нечем? И у моей дочери есть имя. Марина. Ещё раз услышу, как вы к ней обращаетесь не по имени, я вам эту сковородку с макаронами на голову надену.
— Вот видишь, какая у тебя жена нервная! — Свекровь с сожалением посмотрела на сына. — И дочка у неё такой же будет. А потом и Олег таким же станет.
— Сынок, яблоко от яблони недалеко падает. И если ты не возьмёшь дисциплину в семье в свои руки, готовься к худшему. — Свекровь громко вздохнула.
— Мамуль… — Иван с опаской попробовал заступиться за супругу. — Наши отношения тебя не касаются.
— Ещё как касаются. Я тебя родила, воспитывала. Заботилась о тебе… И мне не плевать, каким будет продолжение рода. — Отчеканила тёща.
— Да всё с моим родом будет в порядке. — Буркнул Иван. — Просто отстань от Марины.
— Как отстать, если она моего внука утром толкнула. И он заплакал. — Возмущённо произнесла свекровь, взяв тарелку. Женщина решила есть стоя, чтобы высокомерно смотреть на всех сверху.
— Марина, зачем ты утром ударила Олега? — Елена озабоченно посмотрела на дочь.
— Олег попросил телефон посмотреть мультик. Я сказала, что досмотрю свой мультик и дам ему. А он обиделся и стал говорить мне гадости. Сказал, что ты его больше любишь. — Марина обиженно поджала губы и с надеждой посмотрела на мать.
— Олег, а почему ты так сказал сестре? Я же тебе всегда говорю, что люблю вас одинаково. — Елена вопросительно посмотрела на сына.
— А бабушка говорит, что ты меня больше любишь. И что ты меня должна больше любить, потому что у меня есть папа. И потому что мы живём в её доме. — Уверенно ответил Олег, словно заучил фразу как стихотворение.
— Галина Петровна, вы это серьёзно? — Внутри Елены назревал атомный взрыв.
— По правилам жизни именно так и должно быть. Я ничего не придумываю, просто называю вещи своими именами. — Свекровь невозмутимо отправила в рот большой кусок котлеты.
— По каким таким правилам? — Прошептала Елена, спокойствие которой таяло быстрее, чем снег в пустыне Сахара.
— Ты не догоняешь? — Свекровь отложила тарелку и пронзительно посмотрела на Елену. — Мой сын подобрал тебя с прицепом. Разглядел в тебе человека… Ты просто обязана Олега любить больше. Тем более «Эта» постоянно косячит.
— Я бы на месте Ванечки её порола бы, как сидорову козу. Каждый день порола бы, на чём свет стоит. — Не скрывая злорадства, выпалила свекровь. Глаза женщины заблестели, словно она представила этот момент.
— И что, Ваня… Ты ничего не хочешь сказать маме? — В моменте Елена решила расставить все точки над «ё».
— Ну, с одной стороны, маму можно понять… — Тихо произнёс Ваня.
Эх, Ваня… Если бы он только знал, что это был не риторический вопрос… И даже не прямой вопрос… Это был ультиматум… Потому что хрустальная чаша терпения Елены с высоты птичьего полёта в этот момент рухнула на мраморный пол разочарования.
В этот момент Елене было не только глубоко плевать, останется ли мать Вани одна. В этот момент Елене стало глубоко плевать и на супруга тоже.
Женщина для себя хотела определить один очень важный момент, который слишком долго не давал ей покоя. Последнее время Ваня часто защищал мать и всё меньше вставал на сторону супруги.
Лена несколько раз пыталась серьёзно поговорить с мужем об этом… Но Ваня либо отшучивался, либо старательно убеждал супругу, что всё в порядке. Но в этот раз всё было совершенно по-другому. Свекровь чётко дала понять, что не собирается считаться ни с Еленой, ни с её дочкой. А Ваня её поддержал.
— Дети, идите в детскую смотреть мультики. Закройтесь там и не открывайте дверь, пока я за вами не приду. — Елена ласково посмотрела на Марину и Олега.
— Ура, мультики! — Дети радостно выбежали с кухни.
Елена закрыла дверь. А дальше началось то, что вообще никто не ожидал…
Елена посмотрела на мужа, который неуверенно ёрзал на стуле, и на свекровь, продолжающую свою недобрую тираду. Её руки сжались в кулаки, но голос остался холодным и ровным.
— Ну что ж, Ваня. Я поняла всё, что мне нужно было понять. Ты выбрал сторону. Не меня, не нашу семью, не нашу дочь, а мать, которая открыто гнобит ребёнка. Хорошо. Я тебя не держу.
Свекровь громко фыркнула.
— Вот и славно. Наконец-то ты поняла, где твоё место!
Елена зло улыбнулась.
— Да. И моё место не здесь.
Она шагнула к чемодану, захлопнула его и взяла за ручку. Муж поднялся, бросив растерянный взгляд то на неё, то на свою мать.
— Лен, ну подожди, — он попытался схватить её за руку, но она резко дёрнулась.
— Поздно. Я больше не намерена терпеть. Ты не просто не защищаешь меня, ты оправдываешь её выходки! Ты позволяешь ей оскорблять моего ребёнка, твою падчерицу, и даже сейчас находишь ей оправдания. Это предательство, Ваня. Мне больше не о чем с тобой говорить.
Марина осторожно выглянула из детской. В глазах девочки было беспокойство.
— Мамочка… Мы уходим?
Елена присела перед дочерью, мягко провела рукой по её волосам.
— Да, солнышко. Мы уходим. Нам не место там, где нас не любят и не уважают.
Марина посмотрела на мать, потом на Олега, который с тревогой сжимал плюшевого медвежонка. Губы девочки дрожали, но она кивнула.
— Хорошо. Только можно взять Мишку?
Елена улыбнулась, подавляя слёзы.
— Конечно, можно.
Олег вдруг всхлипнул.
— Мам, а я?
Елена посмотрела на сына. Сердце кольнуло болью.
— Олег, ты можешь поехать с нами, если захочешь.
Ребёнок перевёл взгляд на отца, потом на бабушку, и снова на мать. Было видно, как он колеблется.
— Но… но бабушка сказала, что ты меня не любишь так, как любишь Марину… — прошептал он.
Елена почувствовала, как внутри всё вскипает от ярости к этой женщине. Она глубоко вдохнула и мягко обняла сына.
— Это неправда, мой хороший. Я люблю тебя, люблю вас обоих одинаково. Ты всегда можешь прийти ко мне, и я всегда буду рядом. Не слушай никого, кто говорит тебе обратное.
Олег кивнул, но оставался на месте.
Свекровь одобрительно кивнула мальчику, затем перевела взгляд на Елену.
— Ну и проваливай. Я и так не знаю, зачем Ваня тебя терпел.
В этот момент Елена поняла, что её терпение исчерпано. Она больше не позволит этой женщине управлять её жизнью.
— Не волнуйтесь, Галина Петровна. Больше вам меня терпеть не придётся. И ещё одно — я подаю на развод.
Ваня вскинул голову, но не успел ничего сказать. Елена взяла Марину за руку, подняла чемодан и направилась к двери. Олег остался стоять в стороне, крепко прижимая медвежонка.
— Мам… я… я не знаю… — прошептал он.
— Я тебя не тороплю, сынок. Главное, помни — я всегда жду тебя. — Она с грустью посмотрела на мальчика и открыла дверь.
Свекровь что-то ещё бурчала за спиной, но Елена уже не слушала. Она шагнула в тёмный коридор, чувствуя, как с каждым шагом её душа освобождается от тяжести последних месяцев. Ещё немного — и она начнёт новую жизнь.
Без свекрови. Без унижений.
И, скорее всего, без Вани.
Но с дочерью.
И это было главное.
Прошло три месяца.
Елена с Мариной жили в новой уютной квартире. Впервые за долгое время в доме не было скандалов, страха и постоянного напряжения. Марина привыкала к новой школе, а Елена находила себя в работе и заботе о дочери. Они часто ходили гулять, устраивали вечера с фильмами и разговаривали обо всём на свете.
Олег сначала редко звонил, но постепенно начал тосковать по матери и сестре. Однажды он тихо пришёл к ним сам — с медвежонком в руках и слезами на глазах.
— Можно я с вами поживу? — спросил он, еле сдерживая всхлипы.
Елена без слов сжала его в объятиях.
Ваня пытался вернуть семью, но слишком поздно. Он понял свою ошибку, но Елена больше не верила в пустые обещания. Развод был оформлен, и она закрыла ту главу своей жизни навсегда.
Свекровь продолжала считать себя правой, но теперь её слова не имели власти над Еленой. Она больше не могла разрушать её жизнь.
Елена научилась заново любить себя, свою свободу и самое главное — своих детей. Они больше не были заложниками чужой злобы.
И это была её победа.
