София взяла листок и пробежалась по нему глазами. Красная икра, сёмга, дорогие сыры, коньяк, шампанское и… «Торт в виде рояля».
— Тётя Нина любит музыку, играла когда-то, — пояснила свекровь, заметив удивление на лице Софии. — Будет символично! Ты ведь знаешь, где заказать такую красоту?
София знала. И также знала, сколько это будет стоить – минимум пятнадцать тысяч за один торт. А весь список тянул, как минимум, на половину её месячной зарплаты.
— Галина Васильевна, а может, попроще что-нибудь? — осторожно спросила София. — Всё-таки просто день рождения…
— Что ты, Софочка! Нина – моя единственная сестра! Хочется порадовать её, — свекровь ласково похлопала невестку по руке. — К тому же, ты же у нас при деньгах, не обеднеешь!
Именно эта фраза – «ты у нас при деньгах» – всегда задевала Софию больше всего. Словно всё, что у неё было, досталось ей просто так, свалилось с неба в готовом виде. Словно за этим не стояли годы работы, недосыпания, отказов от отпуска и новой одежды.
— Хорошо, я закажу, — сквозь зубы процедила София.
— Вот и умница! — свекровь расцвела. — И ещё, можно ведь всё у тебя провести? У нас с ремонтом до сих пор не закончили, а у тебя такая красивая квартира! Покажем Нине, как хорошо устроился наш Тимоша!
София застыла. Этого ещё не хватало – толпа родственников в её квартире, которую она с таким трудом приводила в порядок! Но отказать она не смогла – опять эта мысль: «семья, надо поддерживать отношения».
Вечером вернулся Тимофей, и София рассказала ему о планах матери.
— А что такого? — искренне удивился муж. — Нормальная идея. Всё равно квартира большая, места хватит.
— Тимофей, дело не в месте, — начала София. — Это снова получается, что я должна всё оплатить и организовать. Мне кажется, это несправедливо.
— Ну что ты! Мама просто попросила помочь, — Тимофей развёл руками. — Ты же знаешь, у них с ремонтом проблемы, и вообще… Ты ведь можешь себе это позволить.
— А твоя мама не может?
— Соф, не начинай. У мамы пенсия, у тёти Нины тоже. А ты молодая, успешная, — Тимофей улыбнулся и подмигнул. — Ну что, ты у нас богатая — не обеднеешь.
И эта фраза, эта дурацкая, обидная фраза, которую она столько раз слышала от свекрови, теперь прозвучала из уст мужа. София застыла, глядя на Тимофея, словно видела его впервые. В горле пересохло.
— Я не богатая, Тимофей. Я просто много работаю, — тихо сказала она. — И да, у меня есть деньги, потому что я экономлю, откладываю, планирую. А не потому что они с неба падают.
Тимофей махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Ладно-ладно, я понял. Но ты ведь всё равно поможешь? Мама уже всем сказала, что праздник будет у нас.
София посмотрела на мужа долгим взглядом и медленно кивнула. Внутри что-то переключилось. Решение сформировалось само собой, чёткое и ясное.
За три дня она организовала всё по списку Галины Васильевны — заказала торт-рояль, купила деликатесы в дорогом супермаркете, выбрала напитки, даже украсила квартиру. Тщательно сохраняла все чеки, складывая их в отдельный конверт.
В день торжества квартира наполнилась гостями. Двоюродные братья Тимофея с жёнами, тётки, дяди, какие-то дальние родственники, которых София видела второй раз в жизни. Виновница торжества, тётя Нина, полная женщина с крашенными в медный цвет волосами, принимала поздравления, не скрывая удовольствия.
— Какая красота! — восхищалась тётя Нина, разглядывая стол. — Софочка, ты просто волшебница!
— Да, наша София умеет, — с гордостью произнесла Галина Васильевна, будто это была её заслуга. — Молодец девочка, всё на себе тянет.
Гости расселись за столом. Разговоры, тосты, звон бокалов. София механически улыбалась, подкладывала закуски, разливала напитки. В голове крутилась одна мысль: «Последний раз».
После третьего тоста Галина Васильевна, раскрасневшаяся от выпитого, подняла бокал.
— А давайте выпьем за нашу щедрую хозяйку! За Софию! Она у нас молодец, всё на себе тянет. Ну, она у нас богатая, пусть угощает! Не на Тимофееву зарплату же гуляем!
За столом раздался смех. Кто-то даже захлопал.
София медленно поднялась из-за стола. Гости притихли, решив, что сейчас последует ответный тост. Но София молча вышла из комнаты, оставив всех в недоумении. Через минуту вернулась с конвертом в руках.
— Галина Васильевна, — голос Софии звучал спокойно, — раз уж я, как вы сказали, хозяйка банкета, то вот, пожалуйста, счёт.
София достала из конверта чек и протянула свекрови.
— Восемнадцать тысяч восемьсот рублей. Думаю, родне будет приятно поучаствовать. Можете разделить эту сумму между собой, как вам удобно.
За столом повисла тишина. Тётя Нина замерла с недожеванным куском торта. Тимофей уставился на жену, нервно комкая салфетку в руках. Кто-то из гостей от неожиданности уронил бокал, и звон разбившегося стекла прозвучал как выстрел.
Галина Васильевна побагровела, глядя на чек перед собой.
— Что это значит, София? — процедила свекровь. — Ты шутишь так?
— Ничуть, — София продолжала улыбаться. — Вы ведь сами только что сказали, что я угощаю. А я просто предложила разделить расходы. Семья ведь, не чужие люди. Верно?
Галина Васильевна переводила взгляд с чека на Софию и обратно. На лице свекрови отражалась гамма эмоций — от недоверия до возмущения.
— Тимофей! — наконец выдавила свекровь. — Ты что, позволяешь жене так себя вести?
Тимофей растерянно посмотрел на мать, потом на Софию. Он открыл рот, но не нашёл слов. Впервые за их брак Тимофей увидел жену такой — спокойной, решительной, без тени сомнения на лице. И это его ошеломило.
— Я… мы… — промямлил Тимофей, но договорить не успел.
— Я, пожалуй, пойду, — тётя Нина поднялась из-за стола. — Что-то мне нехорошо стало.
— И нам пора, — поддержал кто-то из родственников.
Торжество свернулось за считанные минуты. Гости спешно прощались, избегая смотреть Софии в глаза. Чек так и остался лежать на столе — Галина Васильевна не взяла его, но и возразить ничего не смогла.
Когда последний гость ушёл, Тимофей наконец обрёл голос:
— Ты с ума сошла? Зачем ты это устроила?
— А что я устроила? — София начала убирать со стола. — Просто предложила разделить расходы. По-семейному.
— Ты опозорила маму перед всей роднёй!
— Нет, Тимофей, — София покачала головой. — Это твоя мама годами позволяла себе использовать меня как банкомат. И ты это позволял.
— Да никто тебя не использовал! — возмутился Тимофей. — Ты всегда сама соглашалась помочь!
— Потому что думала, что так строятся отношения в семье, — София поставила стопку тарелок в раковину. — Но сегодня я поняла, что ошибалась. Никому не нужны мои усилия или моё время. Только мои деньги. И знаешь что? Я больше не собираюсь никого угощать. Если хочешь праздников — организовывай сам. А меня оставь в покое.
Тимофей смотрел на жену с недоумением. Перед ним стоял незнакомый человек — твёрдый, решительный, с ясным взглядом.
— Ты не можешь так поступать с моей семьёй, — наконец выдавил Тимофей.
— Могу, — спокойно ответила София. — И буду. Потому что это и моя жизнь тоже.
На следующий день телефон разрывался от звонков. Галина Васильевна, тётя Нина, другие родственники — все хотели высказать своё возмущение. София не брала трубку. К вечеру звонки прекратились.
Неделю спустя Тимофей попытался заговорить о примирении.
— Мама зовёт на воскресный обед, — осторожно сказал он. — Может, поедем? Она готова извиниться.
— Нет, — ответила София, не отрываясь от книги. — Я занята.
— Соф, нельзя же вечно обижаться!
— Я не обижаюсь, — София подняла взгляд на мужа. — Я просто больше не хочу участвовать в этих мероприятиях. Точка.
С тех пор семейных посиделок больше не было. Родственники Тимофея придумывали разные предлоги: то «времени нет», то «неудобно», то «лучше по-своему». София не настаивала. Она вернулась к своей прежней жизни — работа, саморазвитие, встречи с друзьями. Людьми, которые ценили её саму, а не её кошелёк.
Отношения с Тимофеем изменились. Муж стал более внимательным, осторожным в просьбах. Больше не позволял себе фразы вроде «ты же богатая». Но трещина уже появилась, и оба это чувствовали.
Через полгода после памятного дня рождения тёти Нины София сидела на кухне, наслаждаясь редким моментом одиночества. Тимофей уехал к матери — снова чинить компьютер или что-то в этом роде. В квартире было тихо. На столе стояла чашка чая и лежала книга.
София смотрела в окно и думала о том, как изменилась её жизнь после одного-единственного вечера. Больше никаких назойливых просьб. Никаких намёков на её «богатство». Никаких обязательных мероприятий, где она чувствовала себя чужой.
Странно, но она не испытывала ни злости, ни обиды. Только спокойствие. И уверенность, что поступила правильно.
София поняла важную вещь: если ты удобна — тебя используют. Но стоит один раз вслух назвать цену этого удобства — и люди разбегаются, словно им предъявили счёт за собственную совесть.
Отхлебнув чай, София улыбнулась своим мыслям. В её доме больше не угощали за чужой счёт. И это была её маленькая, но важная победа.
