Пёстрая дворняга с белыми подпалинами первая уловила силуэт в старенькой куртке. Завиляла хвостом, негромко тявкнула, и вся стая, как по команде, потянулась к парковой калитке.
Они прекрасно знали — ровно в шесть. Каждый вечер. И дождь, и снег, и жара — он всё равно приходил.
Николай шёл неспешно, прихрамывая: травма ноги, давняя, особенно давала о себе знать в сырую погоду. За спиной привычно покачивался видавший виды рюкзак, до отказа набитый сухим кормом и остатками ужина.
— Здорово, мои хорошие! — мягко поздоровался он, ласково погладив пёструю дворнягу, которую звал Жулькой. — Голодные, знаю-знаю. Сейчас, потерпите.
Собаки вертелись вокруг него, повизгивали, поскуливали от нетерпения, но страха в них давно не было — знали: этот человек не обидит, наоборот, накормит и приласкает. Николай аккуратно расстегнул рюкзак, достал пакеты, начал раскладывать миски.
— Жулька, ну не мешай ты Рыжику, — укорил он собаку, которая пыталась оттолкнуть щенка. — Всем хватит, не деритесь.
На лавочке неподалёку привычно устроились бабушки из соседнего двора. Они наблюдали за этой сценой ежедневно и не упускали шанса перемыть косточки.
— Снова пришёл, псий кормилец, — хмыкнула одна, поправляя яркий зелёный платок. — И ведь не надоест ему.
— А что ему ещё делать? — ответила другая. — На пенсии вот так с ума и сходят. Говорят, всё до копейки на собак тратит.
— Бедная Тамара! Жалуется, что крыша протекает, забор давно чинить надо, а он — всё с дворнягами.
— Чудной, одним словом. Вроде уважаемый инженер был, работящий человек. А как вышел на пенсию — будто сорвало крышу. Только с собаками и возится.
Николай слышал всё это. Слышал давно, но не обижался.
Он прекрасно помнил, с чего всё началось. Три года назад, промозглым осенним вечером, под лавкой в парке он заметил крохотного щенка. Замёрзший, дрожащий, пищащий от страха комочек. Он не смог пройти мимо — забрал домой, отогрел, накормил.
— Нам только собаки в доме не хватало, — ворчала Тамара. — И куда ты его денешь?
Щенка вскоре отдали в надёжные руки. Но в душе Николая что-то изменилось. Он стал замечать: бездомных собак — полно. Брошенные, голодные, растерянные. И они были рядом. Каждый день.
Он начал подкармливать — сначала одну стаю. Потом вторую. Пенсию тратил понемногу, но стабильно. На рынке договорился с мясником — тот за копейки отдавал обрезки.
— Опять к своим псовым, да? — бурчала Тамара, гремела кастрюлями. — Ужин остынет!
— Подожди, милая, быстро сбегаю. Метель сильная, они там совсем голодные, — Николай заталкивал пакеты в рюкзак, накидывал куртку и выходил, не дожидаясь новых упрёков.
Тамара только махала рукой — что с него взять? Шестой десяток перевалил, а ведёт себя, как пацан.
Тридцать лет они прожили вместе, а вот понять этого его «блаженства» она так и не смогла. Пока работал — всё было нормально. Завод, рационализаторские предложения, уважение коллег. А как вышел на пенсию — будто другой человек стал. Всё время в парке, с псами, по морозу, по дождю.
