Тамара Алексеевна раскладывала салат по тарелкам, напевая что-то под нос. Хрустальные салатницы позвякивали под её руками — те самые, из серванта, которые появлялись на столе только по особым случаям. Сегодня был не праздник, но свекровь решила, что воскресный ужин с сыном и невесткой — повод достаточный.
Марина сидела, выпрямив спину, и рассматривала цветочный узор на салфетках. Они с Алексеем поженились всего три месяца назад, и эти семейные ужины всё ещё казались ей испытанием. Не то чтобы Тамара Алексеевна была злой — нет, напротив, она улыбалась, интересовалась делами, готовила вкусно. Но что-то заставляло Марину чувствовать себя не в своей тарелке.
— Котлетку положить? — Тамара Алексеевна держала лопатку над сковородой, глядя на невестку. — Ой, что ж ты такая худенькая? В нашей семье мужчины любят женщин в теле.
Марина заставила себя улыбнуться.
— Да, спасибо, — она протянула тарелку. — Очень вкусно пахнет.
— Мама готовит лучшие котлеты в мире, — Алексей подмигнул Марине. Он был расслаблен и доволен, словно оказался в своей естественной среде. Дом детства, мамина кухня, знакомые с детства запахи.
— А то! — Тамара Алексеевна поставила блюдо с картошкой на стол. — В молодости я даже думала пойти учиться на повара. Но отец Лёши считал, что это несерьёзно.
Марина кивнула. Она уже знала эту историю — как и десяток других. Свекровь любила вспоминать прошлое, особенно свою молодость и детство Алексея.
— Ну что, расскажете, как на работе дела? — спросила Тамара Алексеевна, садясь напротив. — У вас там в вашей фирме ничего интересного?
— Марина на повышение пошла, — похвастался Алексей. — Младшим финансовым аналитиком будет.
Тамара Алексеевна подняла брови, и Марина увидела, как мелькнуло что-то в её взгляде.
— Надо же, растёшь! И зарплата, наверное, хорошая?
— Да, неплохая, — осторожно ответила Марина.
— Она даже больше моей теперь получать будет, — с гордостью сказал Алексей.
Повисла неловкая пауза. Тамара Алексеевна отложила вилку, промокнула губы салфеткой и рассмеялась.
— Ну теперь понятно, почему Лёшенька на тебе женился, — она словно шутила, но в голосе звенела сталь. — Правильно мужики нынче делают — жёнам карьеру позволяют. Одному тяжело семью тянуть.
Марина почувствовала, как напряглись плечи.
— Мама, ну что ты говоришь, — Алексей улыбался, но был явно смущён.
— А что такого? — Тамара Алексеевна подцепила вилкой кусочек огурца. — Я же любя. Мариночка теперь наша семья. Теперь твои деньги — это наши деньги. Ты ведь теперь в нашей семье.
Она произнесла это полушутя, с улыбкой, но Марине показалось, что температура в комнате упала на несколько градусов. Что-то было в этих словах — ставящее на место, определяющее границы дозволенного.
— Мам, давай не будем о деньгах за ужином, — попросил Алексей.
— Конечно, сынок, — Тамара Алексеевна кивнула, но Марина заметила, как она оценивающе на неё посмотрела. — Вот картошечка остывает, ешьте. И салат не забывайте. В моём салате витаминов больше, чем в аптечке.
Марина почувствовала, как кусок застревает в горле. Она украдкой глянула на мужа, но тот уже увлечённо рассказывал матери про новый проект на работе. Марина сделала глоток воды и заставила себя улыбнуться, когда свекровь посмотрела в её сторону. В конце концов, может, это просто неудачная шутка, подумала она, стараясь убедить саму себя.
Содержание
Исчезнувшие цифры
Невидимые стены
Клетка из заботы
Точка кипения
Взрослый выбор
Новые стены, новые правила
Новая глава
Исчезнувшие цифры
Рабочий день выдался тяжёлым. Марина сидела в маршрутке, прикрыв глаза, пока город проносился за окном. Новая должность требовала больше ответственности, больше времени, а иногда и нервов. Но ей нравилось. Нравилось чувствовать, что она растёт, что её ценят.
Телефон завибрировал — пришло уведомление из банка. Марина машинально открыла приложение, ожидая увидеть стандартное сообщение о поступлении зарплаты. Но вместо этого на экране высветилось: «Списание средств: 150 000 рублей».
Марина моргнула. Потом ещё раз. Недоумение сменилось растерянностью, а затем — паникой. Она стала лихорадочно проверять другие операции, ища объяснение. Но всё было однозначно: со счёта, где хранились её личные сбережения, копившиеся ещё до свадьбы, было снято сто пятьдесят тысяч рублей.
Пальцы дрожали, когда она набирала номер Алексея.
— Алё? — голос мужа звучал беззаботно.
— Лёш, ты дома? — Марина старалась говорить спокойно, но внутри всё клокотало.
— Да, только пришёл. А что?
— С моего счёта сняли деньги. Много денег.
Тишина на другом конце провода длилась непростительно долго.
— А, это… — наконец произнёс Алексей. — Я хотел тебе сказать.
Марина почувствовала, как внутри всё сжалось. Маршрутка тряслась на ухабах, но она едва замечала это.
— Что сказать, Лёш? — она перешла на шёпот. — Кто снял?
— Слушай, давай дома поговорим, ладно? Я всё объясню.
Всю дорогу домой Марина не могла думать ни о чём другом. Вспоминалась фраза свекрови за ужином, брошенная как бы в шутку: «Теперь твои деньги — это наши деньги». Неужели это не было шуткой?
Дома Алексей сидел на кухне, нервно постукивая пальцами по столу. Выглядел он виновато.
— Лёш, я жду объяснений, — Марина даже не сняла куртку. — Куда делись мои деньги?
— Мама взяла, — после паузы сказал Алексей, не глядя на неё. — Она звонила, пока ты была на работе. У Димки проблемы, нужны были деньги срочно.
— У какого Димки? — Марина почувствовала, как внутри всё закипает.
— Ну у племянника, сына двоюродной сестры мамы. Ему надо было за учёбу заплатить.
Марина медленно опустилась на стул. Это звучало настолько абсурдно, что она не сразу нашлась, что сказать.
— Лёш, это мои деньги. Мои личные сбережения. Как твоя мама вообще получила к ним доступ?
Алексей потёр лоб.
— Мне пришлось дать ей доступ к приложению. Она сказала, что это срочно, что Димка вылетит из института, если не заплатить до вечера.
— И ты просто взял и дал ей доступ? К моим деньгам? Не спросив меня?
Алексей вздохнул.
— Марин, я не думал, что ты будешь так реагировать. Мама сказала, что это семейное дело, что нам нужно помочь родственникам. Она обещала вернуть, как только сможет.
— Как только сможет? — Марина почувствовала, как внутри что-то обрывается. — Это вообще когда? И почему я узнаю об этом от банка, а не от тебя?
Алексей выглядел неловко.
— Я хотел тебе сказать вечером, когда ты успокоишься после работы.
— Успокоюсь? — Марина вскочила со стула. — Лёш, это воровство! Она украла у меня деньги!
— Не говори так, — Алексей тоже повысил голос. — Это моя мать, она не воровка. И вообще, ты теперь моя жена, мы одна семья. У нас всё общее, разве нет?
Марина смотрела на него, не веря своим ушам. Этот человек, с которым она собиралась провести всю жизнь, только что оправдал кражу её денег.
— Я копила эти деньги до свадьбы, — тихо сказала она. — Откладывала с каждой зарплаты. Это был мой личный резерв на чёрный день.
Алексей протянул руку и попытался взять её за плечо, но Марина отстранилась.
— Марин, ну чего ты так? Неужели ты не можешь понять? Это же семья.
Марина покачала головой, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Она не знала, что больше ужасает: то, что её деньги исчезли, или то, что муж не видит в этом ничего страшного.
Невидимые стены
Ночь прошла в тишине. Марина лежала на краю кровати, отвернувшись к стене. Алексей сопел рядом — уснул почти сразу, словно ничего не случилось. А она смотрела в темноту, перебирая в голове варианты, что делать дальше.
Утро началось с тяжёлого молчания. Марина заварила кофе, поставила чашку перед мужем и села напротив.
— Лёш, нам надо поговорить, — она старалась, чтобы голос звучал спокойно. — Вчера я была на эмоциях, но проблема никуда не делась.
Алексей вздохнул, отложил телефон.
— Я знаю. Мама поступила не очень хорошо. Но ты пойми, ей было неловко просить. Она горда, как кремень.
— Горда? — Марина не выдержала. — Это не гордость, Лёша. Гордые люди не берут чужого. Особенно тайком.
— Она не считает тебя чужой! — в голосе Алексея послышалось раздражение. — Наоборот, она относится к тебе как к родной. Ты теперь часть нашей семьи.
Марина медлила, подбирая слова.
— Быть частью семьи и потерять себя — разные вещи, Лёш. Это мои деньги. Я копила их до свадьбы. Я работала сверхурочно, отказывала себе во многом. Почему я должна отдавать их какому-то Димке, которого даже не знаю?
Алексей потёр переносицу.
— Ты же теперь не одна. Мы — семья. Наши родственники — твои родственники.
