— Серёж, это же не первоочередная необходимость… — осторожно заговорила Лида несколько месяцев назад.
— Она коллекционировала их с юности. Слушай, Лид, не могу же я запретить ей радоваться чем-то в старости. Если ей эти статуэтки помогают жить, пусть покупает.
Так-то оно так, но Лиде внезапно стало обидно: они с Сергеем отказывались от всего, тогда как Галина Петровна без зазрения совести тратила деньги, причём часть из них — их семейные средства. И именно с того момента между ней и Сергеем назревал конфликт, который теперь вырвался наружу.
***
В спальне всё ещё витал гул недавней ссоры. Лида сидела на краю кровати, обхватив голову руками. «Ну за что мне это?» — крутилась мысль в голове. Но, как только в памяти всплывало растерянное лицо Сергея, обида в голосе, она невольно чувствовала свою вину. Может, ей действительно стоило быть гибче?
Она прислонилась к стене, пытаясь привести мысли в порядок. Сергей сказал собирать вещи. И она в самом деле решилась: «Ладно, уеду к родителям, поживу там, пока мы оба не остынем». Никогда прежде не думала, что дойдёт до такого. Но в этой ситуации, похоже, по-другому они не решат проблему.
— Серёж… — тихо произнесла Лида, когда муж вернулся с улицы, тяжело ступая по коридору. — Я поеду к маме и папе.
— Да делай что хочешь, — ворчливо ответил он, не поднимая глаз. — Всё равно не вижу другого выхода.
Он бросил куртку на стул, достал из шкафа чистую футболку и замер на месте. Казалось, хотел что-то сказать, но только качнул головой.
— Я возьму всего пару вещей, потом, может, ещё приеду за остальным, — тихо добавила Лида, стягивая с плеч старый кардиган. — У меня нет желания всё это заканчивать, но мы дошли до точки, Серёж.
— Знаю, — он устало опустился на табурет. — Прости за крик. Я… я просто вымотался. Мама снова попросила денег на лекарства, а я хотел отложить на новый холодильник. Надоело выбирать, кому угождать.
— Если бы она действительно только на лекарства тратила… — вырвалось у Лиды. — Я понимаю, что она болеет, но разве коллекция фарфора важнее нашего будущего?
Сергей поджал губы, долго не отвечал. Потом резко встал, махнул рукой:
— Ладно, всё. Сама говоришь, тебе надо уехать. Езжай. Думаю, через пару недель мы встретимся и поговорим нормально.
***
Две недели пролетели в доме родителей Лиды, словно один длинный день. По привычке она вставала рано, чтобы сварить овсяную кашу и выпить кофе перед работой. В папином особняке ей было некомфортно: слишком много места, слишком всё отточено и дорого, будто находишься в музее, а не в доме. Отец, конечно, принимал её с радостью, мать только пожимала плечами — дескать, знала, что этот брак будет непростым. Но никаких лекций, никаких упрёков: «Ты взрослый человек, разбирайся сама». Лиде стало чуть спокойнее от того, что её не пилили. Однако она чувствовала, как внутри зреет беспокойство: сколько можно жить в «гостях»? А она именно гостья у родителей, никак не хозяйка.
Однажды вечером, когда Лида убирала посуду, к ней зашёл отец.
— Лид, доченька, ты как? — тихо спросил он, присаживаясь на высокий стул у барной стойки. — Вы там совсем разругались?
— Пап, ну… мы просто немного перегорели. Он кричал, я кричала… Это же решаемо, правда?
— А ты ему звонила?
— Нет, — она вздохнула и вытянула руки из-под крана. — Он тоже не звонил. Кажется, мы оба замерли, ждём, кто первым сделает шаг.
— Лида, пойми, иногда материальная сторона очень давит на мужчину. Его мама одна, он — её единственный сын… Ты не забывай, что мы вон какие обеспеченные, а он вырос в других условиях. Это непросто.
— Я понимаю, пап, просто не могу закрывать глаза на то, что половина нашего бюджета уходит непонятно куда. Ну что будет, если он скажет Галине Петровне, что не может столько отправлять.
— Может, она не знает, какие у вас трудности? — предположил отец. — Поговори напрямую с ней.
Лида задумалась. Она действительно ни разу не говорила на эту тему со свекровью. Считала, что это дело Сергея. Но ведь сама Галина Петровна — женщина неглупая. Может, есть какой-то выход.
***
На следующий день, задержавшись после работы, Лида позвонила свекрови.
— Галина Петровна, здравствуйте, это Лида, — сказала она быстро, чтобы не передумать.
— Лидочка, привет, дорогая, — ответил тёплый голос в трубке. — Как вы там? Серёжа что-то хмурый был, когда заходил на днях. Сказал, что ты уехала к своим.
— Да, мы поругались. Слушайте, Галина Петровна… Я не хотела лезть в ваши дела, но можно спросить… Вы ведь тратите много на… ну, на лекарства?
— Ох, да, лекарства нынче дорогие, доченька. А я всю жизнь страдаю ревматизмом. Но, знаешь, сейчас мне врач сказал, что можно заменить один препарат на более дешёвый аналог. Да вот я не уверена, что он такой же эффективный.
— Может, стоит попробовать? — осторожно предложила Лида. — Я понимаю, что здоровье важно, но вы ведь у Серёжи много берёте из-за лекарств… А сами ещё, кажется, статуэтки собираете.
Свекровь помолчала. Лида услышала, как она тяжело вздохнула.
— Лидочка, не кори меня строго. Статуэтки — это всё, что у меня осталось от прежней жизни. У меня своя боль — твой свёкор ушёл много лет назад, и эти фигурки… как память. Я тебя не виню, просто… Считаю, Серёжа как мужчина должен помогать старой матери. Но я никогда не думала, что из-за меня вы экономите на всём.
Вдруг голос Галины Петровны стал увереннее:
— Лид, давай так. Я поговорю с Серёжей и сама скажу, чтобы он снизил поддержку, пока у вас не наладится всё. Препараты я попробую другие. А если что пойдёт не так, пусть доктор мне назначит дополнительные процедуры, найдём варианты. Мне главное, чтобы вы вместе были. А статуэтки… без новых поживу, ничего страшного.
Лида почувствовала, что ей хочется выдохнуть: оказывается, всё не так страшно. И Галина Петровна вовсе не враг. Просто они не обсуждали это прямо.
— Спасибо вам, Галина Петровна, — уже теплее сказала Лида. — Я очень переживала. Хотела бы, чтоб мы все жили дружно.
— Приезжай с Серёжей на чай, как помиритесь. А я пока начну разбираться с лекарствами.
***
Через два дня Лида, нервничая, позвонила Сергею сама. Он ответил хриплым, будто простуженным голосом:
— Привет. Как ты?
— Нормально… Как ты сам?
— Живу. Думаю о нас.
— Я тоже, — призналась она. — Я говорила с Галиной Петровной. У вас всё в порядке?
— С мамой? — Сергей, кажется, удивился. — Вроде бы. Она сказала, что не будет меня разорять, велела половину денег себе оставить. Я сразу подумал: неужели ты с ней поговорила?
— Ага, — Лида прикрыла глаза, радуясь тому, что «операция» прошла успешно. — Серёж, давай перестанем воевать и подумаем, как вместе решать проблемы. Я не хочу жить тут, во «дворце», — невольно улыбнулась она, вспомнив слова мужа. — Мне уютнее в нашей двушке. Даже если она скромная.
Сергей откашлялся, будто набираясь смелости.
— Знаешь, я вчера приходил к твоим родителям, хотел тебя увидеть, но застал только твоего отца. Мы поговорили. Он мне сказал одну умную вещь: «Быт рушит отношения, если не держаться друг за друга». Я понял, что я не хочу без тебя. Возвращайся, ладно?
— А ты не выгонишь меня через неделю снова к родителям?
— Нет, больше не выгоню. Я сам поступил, как обиженный мальчишка. Прости. Будем искать компромиссы.
— Ладно, я сегодня соберу вещи и вечером приеду.
— Лида… — Сергей помедлил. — Спасибо, что дала мне время подумать. И спасибо, что поговорила с мамой.
— Спасибо тебе, что понял меня, — с облегчением ответила Лида. — Увидимся дома.
***
Она вернулась в их скромную квартиру глубокой ночью: из-за пробок и дел на работе удалось освободиться лишь к девяти вечера. Сергей встретил её в прихожей. Не было ни вспышек эмоций, ни громких слов — просто обнял и тихо прошептал:
— Прости меня. С этого дня будем вместе решать, на что тратить деньги. Мама согласилась перейти на более дешёвые препараты и обещала реже покупать эти свои фигурки.
Лида уронила голову ему на плечо:
— Согласна. Я не хочу ни богатства, ни особняков — просто хочу спокойствия. И давай больше не будем кричать. Нам это не к лицу.
— И больше не будем молчать, когда что-то не нравится, — добавил он.
Они так и стояли в коридоре, держа друг друга за руки и чувствуя, что сделали первый большой шаг к тому, чтобы их семья стала крепче.
Сергей поцеловал Лиду в лоб и тихо сказал:
— Добро пожаловать домой.
