— Сходи уже, Максим у забора торчит битый час, — проговорила бабушка, поглядывая сквозь оконное стекло.
Полина приблизилась к окну и увидела знакомую фигуру у калитки.
— Макс, минутку, только посуду домою, хорошо? — крикнула она.
Молодой человек, облокотившись о забор, улыбнулся в ответ: — Конечно, я подожду.
Вернувшись к раковине, Полина услышала, как бабушка тихонько хихикает за её спиной.
— Вон как ждёт. Давай я вместо тебя закончу мытьё, — предложила Татьяна Петровна.
— Нет-нет, бабуль, я мигом управлюсь и выскочу. Пускай подождёт немного.
— Для тебя он просто приятель Максим, а ты посмотри, как девчонки на него заглядываются.
— Какие ещё девчонки? — поинтересовалась Полина, расставляя чашки по местам.
— Да хоть Анька Маринина, хоть Ольга с Светланой, да и других десяток наберётся.
— Да пусть смотрятся сколько влезет. Я ведь не собираюсь с ним под венец идти. Мы просто товарищи, — Полина поставила последнюю тарелку на сушилку и чмокнула бабушку в щёку. — Ладно, бабуль, я побежала!
Хватая куртку на ходу, она едва не сшибла с ног соседку у дверей.
— Здравствуйте, тётя Вера! — выпалила она на бегу. — До встречи, тётя Вера!
Та даже рта не успела раскрыть. Дверь захлопнулась, а Вера обратилась к хозяйке дома:
— Господи, куда так несётся?
Бабушка вздохнула: — А то не догадываешься. Максим там. Вот и помчалась сломя голову.
Вера опустилась на край стула: — Ох, и не тревожишься ты за ихние отношения?
— Конечно тревожусь. Когда малы были — ладно, а сейчас? Полине девятнадцать, Максиму двадцать два. Гляди, принесёт внучка в подоле.
— Принесёт — сама разберётся, — отрезала Вера.
Татьяна Петровна вскочила от возмущения, но соседка поспешила сгладить ситуацию:
— Да не серчай, Таня, я ж добром говорю. Знаю, что Полина умница, но возраст такой — сама понимаешь.
Бабушка снова опустилась на стул: — Думаешь, я не переживаю? Конечно, волнуюсь. Всё время вместе… Говорю Полине об этом, а она только посмеивается. Сегодня вообще заявила, что для неё Максим — это просто друг, а не мужчина. И если он захочет жениться — она не против. Не могу понять… Разве возможно просто дружить между парнем и девушкой?
Вера вздохнула: — Может, стоит поговорить с Екатериной, матерью Максима? Она рассудительная, может, вместе что-то придумаете.
Татьяна Петровна махнула рукой: — Что ты, Вера, времена нынче не те, чтобы насильно под венец тянуть.
— Кто говорит о насилии? Если Екатерина не против, можно осторожно намекнуть ребятам. Мол, всё равно неразлучны, почему бы не оформить отношения официально? Максим ведь хороший парень, слава богу, не в родителя пошёл.
Обе женщины одновременно вздохнули. Отец Максима был известен своим поведением. Постоянные интрижки на стороне и полное безделье — вот что запомнилось о нём людям. Пять лет Екатерина терпела его выходки, прежде чем выставить за дверь. В те времена считалось неприемлемым, когда женщина решала судьбу семьи. Но Екатерина нашла в себе силы это сделать.
В сельской местности поначалу косились на неё, но со временем признали её правоту. Отец Максима исчез в неизвестном направлении, и о нём больше никто не слышал. Родни у него здесь не водилось — чужак, поэтому вскоре все позабыли о его существовании.
С Полиной история развивалась иначе. Дочь Татьяны Петровны долго не могла найти себе пару. В подростковом возрасте она упала с качелей, серьёзно повредив нос. После заживления он остался искривлённым с заметной горбинкой. Бывшая красавица превратилась, по мнению односельчан, в «некрасивую». Понятное дело, что такая девушка никому не нужна. Она жила вдвоём с матерью, тайком проливая слёзы в подушку.
Но когда ей перевалило за тридцать, вдруг преобразилась, стала часто пропадать. Что живот округляется, Татьяна Петровна заметила не сразу.
Сначала закричала, а затем спокойно спросила: «Кто отец?»
Дочь лишь махнула рукой: «Какая разница? Был да сплыл. Главное — будет ребёночек.»
Татьяна Петровна согласилась — в этом возрасте уже не до людских пересудов. Начали готовиться к появлению малышки. Дочка расцвела, похорошела, да и осуждающих практически не было.
