Лена соскользнула с подоконника, поправила выцветшую футболку с изображением героев мультфильма, которую донашивала вот уже третий год. Наталья Викторовна выделяла деньги на новую одежду редко, объясняя, что на содержание приемного ребенка денег всегда не хватает. Зато Егор и Костя регулярно щеголяли в обновках.
— Я уже собиралась, — пробормотала Лена, проходя мимо приемной матери на кухню.
— И не забудь помыть раковину, вчера плохо вычистила.
На кухне пахло застоявшимся жиром и стиральным порошком. Лена достала из холодильника картошку и мясо. Наталья Викторовна любила жареную картошку с котлетами — традиционный ужин по пятницам. Девушка механически чистила овощи, вспоминая вчерашний разговор с классным руководителем.
— Лена, тебе надо определяться с будущим, — говорила Мария Сергеевна, с сочувствием глядя на ученицу. — Ты хорошо учишься, можешь поступить в приличный вуз. Родители помогут?
Лена неопределенно пожала плечами. Разговоры о будущем в приемной семье не заводили. Когда девушка пыталась затронуть тему образования после школы, Наталья Викторовна всегда отмахивалась: «Разберемся, когда время придет». Приемный отец, Сергей Петрович, обычно молчал, уткнувшись в телефон или газету.
— Разберемся, — неуверенно ответила Лена учительнице, и та понимающе кивнула.
В кухню ворвались мальчишки, шумные и возбужденные после прогулки.
— Мам, смотри, чего мы нашли! — Костя протягивал маленького лягушонка, зажатого в ладошках.
Наталья Викторовна, уже расположившаяся на диване с журналом, вскочила, всплеснула руками.
— Господи, выбрось эту гадость! Руки помой немедленно!
— Но он хороший, — заныл мальчик, — можно его оставить?
— Конечно, нет! — Наталья Викторовна мгновенно смягчилась, подошла, погладила сына по голове. — Лягушки должны жить на улице, дорогой. Давай выпустим его в садике возле дома? Папа проводит тебя.
Сергей Петрович, только вернувшийся с работы, вздохнул, но покорно натянул куртку, чтобы сопроводить сына во двор. Лене никто никогда не предлагал таких совместных прогулок.
В тот вечер, нарезая салат, Лена снова попыталась завести разговор о будущем.
— Наталья Викторовна, у нас в школе говорили про подготовительные курсы в университете…
— И что? — приемная мать даже не подняла голову от журнала.
— Я бы хотела попробовать. Там недорого…
— Недорого — понятие растяжимое, — Наталья Викторовна перевернула страницу. — У нас и так расходы большие. Егор в секцию ходит, Косте логопеда оплачиваем. Разберемся с твоим образованием, когда время придет.
Лена закусила губу. До выпускного оставалось меньше полугода — время, по ее мнению, давно пришло. Но спорить не стала.
В день своего восемнадцатилетия Лена проснулась раньше обычного. Комната выглядела бледно в утреннем свете. Костя ещё спал, свернувшись калачиком под одеялом с изображениями супергероев. Девушка осторожно выбралась из постели, стараясь не разбудить приемного брата.
На кухне уже хлопотала Наталья Викторовна, готовя блины. Лена замерла в дверях, не веря своим глазам.
— Доброе утро, — сказала она неуверенно.
— А, проснулась, — Наталья Викторовна обернулась. — Садись, поговорить надо.
Что-то в тоне приемной матери заставило Лену насторожиться. Никаких поздравлений, никакой особой теплоты. Девушка опустилась на табурет, чувствуя, как каменеют плечи от напряжения.
— Лена, ты сегодня совершеннолетняя, — начала Наталья Викторовна, перекладывая блины на тарелку. — И мы с Сергеем Петровичем решили, что тебе пора жить самостоятельно.
— Что? — Лена не поверила своим ушам.
— Ну а что ты думала? — В голосе приемной матери не было ни злобы, ни раздражения, только деловитость. — Мы тебя вырастили, выучили. Теперь ты взрослая.
— Но… — Лена растерянно обвела взглядом кухню, эти знакомые до мелочей обои в цветочек, занавески с мелким рисунком, вышитое полотенце на крючке. — Я думала…
— Государство больше не будет платить нам за тебя, — продолжила Наталья Викторовна, словно не слыша. — Выплаты прекращаются по достижении приемным ребенком совершеннолетия. А у нас своих расходов хватает.
Лена почувствовала, как все внутри застыло. Девять лет жизни в этой семье, девять лет попыток быть полезной, хорошей, своей — и все свелось к деньгам?
— Съезжай к себе, мы больше не обязаны тебя содержать, — сказала приемная мать тоном, каким обсуждают прогноз погоды. — Сегодня желательно.
В этот момент на кухню зашел Сергей Петрович. На его лице застыло странное выражение — что-то среднее между стыдом и облегчением.
— Наташа, может… — начал он, но осекся под взглядом жены.
— Сережа, мы все обсудили, — отрезала она. — У нас нет лишних денег, чтобы содержать взрослую девушку. И кстати, — Наталья Викторовна повернулась к Лене, — тебе ведь осталась квартира от бабушки? Малосемейка на Тихой улице. Ключи в ящике комода, я их положила вчера. Документы там же.
Лена смотрела на этих людей, которых считала своей семьей, и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Бабушка, которую она почти не помнила, скончалась два года назад. Лена даже не знала, что от нее осталась квартира. Наталья Викторовна просто «забыла» сообщить этот факт.
— Я помогу тебе упаковать вещи, — предложил Сергей Петрович, не глядя в глаза.
— Не надо, — тихо ответила Лена. — Я сама.
Вещей оказалось немного. Старая одежда, несколько книг, личные документы, которые Наталья Викторовна хранила в отдельной папке. Все уместилось в потрепанный чемодан, который Лена нашла на антресолях. Собирая вещи, девушка старалась не смотреть на игрушки Кости, на уютную детскую кроватку, расписанную вручную.
К обеду она была готова. Егор и Костя, проснувшись, смотрели на происходящее с недоумением и страхом.
— Ты куда, Лена? — спросил Костя, теребя край футболки.
— Мне пора жить отдельно, малыш, — ответила девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Но ты будешь приходить?
Лена посмотрела на Наталью Викторовну, которая демонстративно протирала кухонные шкафы, не обращая внимания на разговор.
— Конечно, — солгала Лена, зная, что её здесь больше не ждут.
Сергей Петрович вызвался отвезти её на новое место жительства. Дорога заняла около двадцати минут. Они ехали молча. Лена смотрела в окно на знакомые улицы, которые теперь казались чужими.
Малосемейка находилась в старом пятиэтажном доме на окраине города. Подъезд пах кошками и сыростью. На стенах облупилась краска, перила местами отсутствовали. Квартира располагалась на четвертом этаже. Маленькая, с одной комнатой, крошечной кухней и санузлом, где едва можно было повернуться.
— Тут… давно никто не жил, — пробормотал Сергей Петрович, оглядывая пыльное пространство.
На полу валялись обрывки обоев, в углу комнаты стоял продавленный диван с торчащими пружинами. Окно было грязным, сквозь него едва пробивался свет. Кухня выглядела еще хуже — ржавая раковина, шкафчики без дверец, на плите многолетний нагар.
— Здесь нужен ремонт, — сказал Сергей Петрович. — Может, мы…
— Спасибо, что подвезли, — перебила Лена, не желая больше слышать пустых обещаний.
Он помялся еще немного, затем достал из кармана конверт.
— Тут немного денег. Чтобы первое время продержаться.
Лена взяла конверт, не считая. Какая разница, сколько они решили дать ей на прощание? Плата за спокойную совесть?
— До свидания, — сказала она, глядя куда-то мимо приемного отца.
Сергей Петрович неловко обнял её, пробормотал что-то невнятное и ушел. Лена услышала, как хлопнула входная дверь, как затихли шаги на лестнице. А потом наступила тишина.
Девушка осталась одна в полупустой квартире, которая теперь была её домом. Она медленно опустилась на пыльный диван и позволила слезам, которые сдерживала весь день, наконец потечь по щекам.
На улице уже стемнело. Лена не включала свет — зачем? Глаза привыкли к полумраку. В конверте оказалось пять тысяч рублей — не так уж мало, но и не много. Хватит на продукты на пару недель, если экономить.
В голове крутилась одна мысль: «У меня никогда не было семьи». Девять лет иллюзий, девять лет самообмана. Она была не дочерью, а источником дохода. И как только этот источник иссяк…
Телефон зазвонил неожиданно. Лена вздрогнула, достала мобильный из кармана. На экране высветилось имя «Мария Сергеевна».
— Алло, — голос звучал глухо после слез.
— Лена, с днем рождения! — тепло поздравила классная руководительница. — Как отмечаешь?
Девушка сглотнула комок в горле, не зная, что ответить. Сказать правду? Но зачем нагружать чужого человека своими проблемами?
— Спасибо, — выдавила она наконец. — Все хорошо.
— Лена, что случилось? — голос Марии Сергеевны стал встревоженным. — Ты плачешь?
Девушка вздохнула, пытаясь остановить слезы, но не смогла. Нет смысла притворяться.
— Меня выставили из дома, — слова вырвались сами собой. — Наталья Викторовна сказала, что больше не обязана меня содержать, раз государство перестало им платить.
Тишина повисла на другом конце провода.
— Где ты сейчас? — спросила наконец учительница.
— В квартире, которая от бабушки осталась. Только здесь практически ничего нет. Даже лампочки не работают.
— Я сейчас приеду, — решительно заявила Мария Сергеевна.
— Не стоит, уже поздно…
— Адрес говори, — прервала учительница мямление Лены.
Мария Сергеевна приехала через час с пакетами еды, постельным бельем и маленьким электрическим чайником. Женщина придирчиво осмотрела запущенную квартиру, но от комментариев удержалась.
— Сегодня переночуешь у меня, — заявила учительница тоном, не допускающим возражений.
На следующий день Мария Сергеевна помогла найти электрика, который поменял проводку, и сантехника, который наладил воду. Учительница дала денег, даже не заикнувшись о возврате долга.
— Ты справишься, Лена, — сказала на прощание Мария Сергеевна. — Я в тебя верю.
Справлюсь? Лена не была так уверена. Но выбора не имелось. Надо было как-то жить дальше.
Кафе «Утренняя звезда» находилось неподалеку от дома. Хозяйка, Зинаида Павловна, женщина с натруженными руками и добрыми глазами, сразу предупредила:
— Платим немного, работать надо много, клиенты бывают разные. Возьмешься?
— Возьмусь, — кивнула Лена, хотя внутри ёкнуло от страха. Она ведь понятия не имела, как работать официанткой.
Первое время Лена чувствовала себя полной дурой. Ноги к вечеру отваливались, руки тряслись, когда несла подносы с едой. Девушка путала заказы, проливала кофе, краснела до кончиков ушей от недовольных взглядов посетителей.
— Ничаво, — успокаивала Зинаида Павловна своим певучим говором. — Все с чаво-то начинают. А ты смышлёная, быстро освоишься.
Так и получилось. Через пару недель Лена уже ловко управлялась с подносами, запоминала постоянных клиентов и их любимые заказы. Появились первые чаевые, которые девушка откладывала на ремонт квартиры.
Каждую копейку берегла, экономила везде, где можно. Ходила пешком вместо автобуса, покупала продукты по скидкам, сама штопала одежду.
В квартире появился старенький холодильник, купленный у соседки почти за бесценок, диван с барахолки, занавески, которые Лена сшила сама из купленной на распродаже ткани. Жилище понемногу становилось уютнее.
По ночам девушка часто думала о приемной семье. Надеялась, что вот-вот позвонит телефон, и Наталья Викторовна попросит прощения, позовет вернуться. Иногда не выдерживала, звонила сама.
— Да? — голос приемной матери звучал настороженно.
— Это я, Лена.
— А, привет, — без энтузиазма отвечала Наталья Викторовна. — Как дела?
— Нормально. Работаю, в квартире потихоньку ремонт делаю.
— Хорошо, — сухо бросала приемная мать. — Мы тоже ничего. Егор в хоккей пошел, Костя…
И дальше разговор всегда сворачивал на братьев, их достижения, их проблемы. О Лене никто не спрашивал, никто не интересовался, как она выживает. Разговор всегда заканчивался одинаково: «Ну ладно, мне пора. Пока». И короткие гудки.
Однажды Лена попросила совета насчет оформления документов на квартиру.
— Разбирайся сама, — отрезала Наталья Викторовна. — Ты теперь взрослая, сама решай свои проблемы.
Постепенно Лена перестала звонить. Какой смысл?
В кафе каждый день приходили разные люди. Лена научилась различать постоянных клиентов, запоминать их привычки.
— Как обычно? — улыбалась седовласому профессору, заходившему каждый вторник.
— Непременно, милая, — кивал старик, доставая потертый блокнот. — И присядь на минутку, если не занята. Хочу показать тебе мою новую статью.
Таких добрых людей оказалось неожиданно много. Женщина-юрист, помогавшая с оформлением документов, молодая пара художников, подарившая картину, сосед-строитель, починивший протекающую крышу без лишних вопросов о деньгах.
Но особенно близкими стали отношения с Верой Николаевной, женщиной лет пятидесяти с умными глазами и мягкой улыбкой.
— Знаешь, ты напоминаешь мне мою дочь, — сказала как-то Вера Николаевна, наблюдая, как Лена расставляет чашки. — Она тоже такая старательная, только слишком серьезная.
— А где ваша дочь сейчас? — спросила Лена из вежливости.
— Алиса живет за границей, — улыбка женщины стала грустной. — Уехала пять лет назад. Иногда звонит, но домой не приезжает. Все время занята чем-то.
Вера Николаевна стала заходить чаще, иногда оставалась после закрытия, помогала Лене убираться, а потом они вместе шли домой, разговаривая обо всем на свете. Выяснилось, что новая знакомая — врач, заведующая отделением в детской больнице.
— А почему бы тебе не поступить в медицинский? — неожиданно спросила она однажды. — У тебя добрые руки и светлая голова.
— Я? В медицинский? — растерялась Лена. — Но это же сложно… И дорого.
— Существуют бюджетные места, — возразила Вера Николаевна. — А готовиться можно начать хоть сейчас. Я бы помогла с биологией и химией.
Так начались их занятия. Вера Николаевна приносила учебники, объясняла сложные темы, не уставала хвалить успехи своей ученицы.
— Ты молодец, Леночка, — говорила женщина. — Настоящая умница.
Впервые в жизни Лена почувствовала искреннюю заботу, ощутила, что кому-то нужна просто так, а не ради денег от государства. Это придавало сил, заставляло двигаться вперед.
Прошло несколько лет. Лена окончила медицинский, устроилась работать в ту же больницу, что и Вера Николаевна, снимала хорошую квартиру, даже накопила на подержанную машину. Квартиру бабушки отремонтировала и сдавала, что приносило дополнительный доход.
Как-то раз, возвращаясь после смены, Лена заметила знакомую фигуру у подъезда своего дома. Наталья Викторовна нервно курила, переминаясь с ноги на ногу.
— Здравствуй, — приемная мать выглядела сильно постаревшей. — Можно поговорить?
Лена молча пропустила женщину в квартиру. Наталья Викторовна осматривалась с плохо скрываемым удивлением. Современная обстановка, стильные картины на стенах, новая техника — все говорило о благополучии хозяйки.
— Неплохо устроилась, — заметила приемная мать, присаживаясь на краешек дивана.
— Спасибо, — кивнула Лена. — Что привело вас ко мне?
Наталья Викторовна долго молчала, разглядывая свои руки, затем тяжело вздохнула.
— У нас проблемы, Лена. Сергей Петрович потерял работу, Егор влез в долги, связался с плохими людьми… Нам нужна помощь.
— Какая именно? — спросила Лена, хотя уже догадывалась, к чему идет разговор.
— Деньги, — выдавила Наталья Викторовна. — Нам нужны деньги, чтобы рассчитаться с кредиторами Егора. Они угрожают. И еще Косте требуется лечение, у него со спиной проблемы.
Женщина говорила долго и сбивчиво — о страхе за детей, о бессонных ночах, о безденежье. Лена слушала внимательно, не перебивая, лишь изредка кивая головой.
— Мы ведь тебя вырастили, Лена, — наконец произнесла Наталья Викторовна. — Ты нам как дочь. Неужели ты откажешь в трудную минуту?
Лена подошла к окну, глядя на вечерние огни города. Своего города, своей жизни, которую построила сама, без помощи этих людей, выбросивших ее на улицу в день совершеннолетия.
— Я вас выслушала, — спокойно сказала девушка, повернувшись к Наталье Викторовне. — И мой ответ — нет. Я больше не обязана вам помогать.
Наталья Викторовна сначала побледнела, потом покраснела от злости.
— Как ты смеешь?! — голос сорвался на крик. — После всего, что мы для тебя сделали! Мы тебя кормили, одевали, крышу над головой давали!
— Вы получали деньги от государства за мое содержание, — ровно ответила Лена. — И как только эти выплаты закончились, вы указали мне на дверь. Без денег, без поддержки, без единого доброго слова на прощание.
— Мы не обязаны были тебя брать! — взвилась Наталья Викторовна. — Могла бы в детдоме сидеть!
— Верно, — кивнула Лена. — Не обязаны. Как и я теперь не обязана помогать вам.
— Ты всегда была черствой, — процедила сквозь зубы Наталья Викторовна. — Всегда себе на уме. Я с самого начала говорила Сергею, что от тебя будут одни проблемы!
— Думаю, разговор окончен, — Лена открыла входную дверь. — Всего доброго.
Когда дверь за Натальей Викторовной захлопнулась, Лена неожиданно для себя ощутила не гнев, не обиду, а облегчение. Будто последняя нить, связывавшая ее с прошлым, оборвалась. Свободна. Теперь по-настоящему свободна.
Вечером Лена позвонила Вере Николаевне.
— Представляешь, ко мне приемная мать приходила, — рассказала девушка. — Денег просила.
— И что же ты ей ответила? — поинтересовалась Вера Николаевна.
— Отказала. Без скандала, просто сказала «нет».
— Правильно сделала, — одобрила женщина. — Ты больше не ребенок, которым можно помыкать или использовать. Ты взрослый, самостоятельный человек.
— Знаешь, что я поняла, — задумчиво произнесла Лена. — Раньше думала, что семья — это кровь или документы. А теперь вижу: семья — это люди, которые остаются рядом, даже когда они не обязаны. Как ты, Вера.
— Ты права, деточка, — тихо засмеялась женщина. — Семья — это не те, кто должен, а те, кто хочет быть рядом. И знаешь что? Я очень хочу быть рядом с тобой. Ты мне как родная теперь.
— И ты мне, — искренне ответила Лена. — Ты научила меня самому главному — верить в себя. Спасибо тебе за это.
Поздно ночью Лена стояла у окна, разглядывая звезды в темном небе. Вспоминался тот вечер, когда она впервые ночевала в бабушкиной квартире и думала, что жизнь закончилась. Сколько всего произошло с той поры! Сколько трудностей преодолено, сколько радостей встречено.
Она справилась. Выдержала. Нашла свое призвание. И главное — обрела настоящую семью. Не по крови, а по сердцу. Людей, которые ценят ее саму по себе, а не за выгоду.
— Спасибо, — прошептала Лена, обращаясь к мерцающим звездам. — За все, что было. За каждый урок, за каждую встречу.
Телефон тихо звякнул — пришло сообщение от коллеги: «Завтра непростая операция. Рассчитываю на тебя. Ты лучшая!»
Лена улыбнулась. Завтра новый день. И теперь она точно знала: все будет хорошо
