Венчальное платье Анны пахло нафталином и чужими духами. Прежде оно принадлежало старшей сестре их соседки, и теперь, стоя перед мутноватым зеркалом, Анна все пыталась разгладить складку на талии, которая никак не хотела исчезать. Белая материя чуть пожелтела от времени, но кружева, пусть и не новые, все еще создавали иллюзию нарядности.
«В офицерши выйдешь», – повторяла она все утро, суетясь по дому. – «Он в училище пойдёт, человеком станет». И это «офицерши» звучало одновременно как надежда и как испытание.
Виктор ждал у церкви. Он приехал раньше времени, расхаживал в новом сюртуке, явно чувствуя себя неловко среди празднично одетых родственников. Сюртук, взятый напрокат, был немного широк в плечах, но портной уверял, что «на венчании это даже лучше – солиднее выглядит».
Он нервно теребил манжету, поглядывая на церковные купола. Утреннее солнце путалось в позолоте крестов, слепило глаза. Семнадцать лет – не возраст для женитьбы, это понимали все. Но отец настоял: «Самое время. Девка работящая, хозяйственная, да и родня у них правильная. А главное – приданое дают». Приданое было более чем скромным: перина, две подушки, сундук с полотенцами да отрез на платье. Но для семьи Виктора и это казалось богатством.
