Венчальное платье Анны пахло нафталином и чужими духами. Прежде оно принадлежало старшей сестре их соседки, и теперь, стоя перед мутноватым зеркалом, Анна все пыталась разгладить складку на талии, которая никак не хотела исчезать. Белая материя чуть пожелтела от времени, но кружева, пусть и не новые, все еще создавали иллюзию нарядности.
«В офицерши выйдешь», – повторяла она все утро, суетясь по дому. – «Он в училище пойдёт, человеком станет». И это «офицерши» звучало одновременно как надежда и как испытание.
