— Ты думаешь, я похожа на банкомат? — я устало посмотрела на мужа, стараясь сдержать рвущееся наружу раздражение. — Так вот, новость дня: я им не являюсь. Больше деньги я тебе не дам, прекрати клянчить у меня их по поводу и без!
Егор состроил гримасу оскорблённой добродетели:
— Это ещё что за новости, Марин? Ты чего из себя-то строишь, Рокфеллера в юбке? Я у тебя, между прочим, не на пиво прошу. На дело надо.
— Да какое там дело, — фыркнула я, скрещивая руки на груди. — Очередные твои прожекты-авантюры, на которых вечно прогораешь. Сколько уже можно, сил нет! Иди вкалывай, как все нормальные мужики, а не строй наполеоновские планы!
Егор подскочил как ужаленный. Глаза зло сверкнули, скулы побелели от злости.
— Я, по-твоему, не вкалываю? — прорычал он, надвигаясь на меня. — А кто, скажи на милость, все эти годы семью содержал? На твою зарплатёнку не разгуляешься, знаешь ли!
От несправедливости обвинения у меня потемнело в глазах. Ну всё, хватит! Сколько можно терпеть эти упрёки, это хамство? Пятнадцать лет брака, а я до сих пор как девочка на побегушках. Принеси, подай, финансово обеспечь. И плевать, что сама на двух работах надрываюсь, дома верчусь как белка в колесе. Всё мало ему, всё не так!
— Семью он содержал, ишь ты! — ядовито процедила я, прожигая благоверного уничижительным взглядом. — А кто, позволь узнать, все кредиты твои безумные выплачивал? Прогоришь в очередной раз — и несёшься ко мне, хвост поджав. Спасай, Маринка, выручай, родная! А Маринка эта, между прочим, уже устала быть дойной коровой! У Маринки, знаешь ли, свои планы на жизнь имеются!
Егор аж побагровел от ярости. Кулаки сжал, еле сдерживаясь, чтобы не отвесить мне оплеуху.
— Да что ты вообще о себе возомнила, стерва неблагодарная? — прошипел он, брызжа слюной. — Забыла, как нищенкой ко мне в дом пришла? Юбка на тебе одна была на все случаи жизни, туфли стоптанные! Я тебя из грязи вытащил, в люди вывел! А ты мне тут права качаешь?!
