— Значит, всё сестре достанется? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
— А что ты хотела, Ирочка? — бабушка Регина поправила очки и посмотрела на меня, как на нашкодившую девчонку. — У Настеньки семья полноценная, муж, ребёночек. А ты кто? Разведёнка с довеском.
Я прикусила губу. Довеском она называла моего восьмилетнего Мишку. Моего солнышка, моё всё. Который сейчас сидел в соседней комнате и рисовал, не подозревая, что его родная прабабушка считает его обузой.
— Бабуль, но ведь я тоже внучка. И мне тоже нужна помощь. Мы с Мишкой снимаем однушку, я разрываюсь между двумя работами.
— Вот именно! — Регина Николаевна назидательно подняла палец. — Ты уже взрослая женщина, а до сих пор по съёмным квартирам мотаешься. Ничего не добилась. А Настенька с Антоном — молодая семья, им нужно на ноги встать. Дом и участок им нужнее. А ты разведёнка, тебе ничего не положено.
— То есть то, что я одна ребёнка воспитываю, работаю на двух работах — это называется «ничего не добилась»?
— А кто тебя замуж гнал? Сама выбрала такую судьбу. Настя вон, смотри какая умница — и муж положительный, и ребёночек, и в декрете сидит спокойно, не мотается как ты.
Я встала. Ноги подкашивались, но я держалась прямо. Гордость — единственное, что у меня оставалось.
— Миша, собирайся! — позвала я сына. — Нам пора домой.
— Мам, я ещё не дорисовал! — донеслось из комнаты.
— Дорисуешь дома. Нам пора.
Бабушка смотрела, как мы одеваемся, и качала головой:
— И вот всегда ты так, Ирочка. Чуть что не по-твоему — сразу в бутылку. Характер-то весь в отца.
Я промолчала. Спорить было бессмысленно. Решение принято, документы подписаны. Трёхкомнатный дом с участком отходит Насте — младшей внучке, моей сестре. Потому что у неё «правильная» семья. А мы с Мишкой… мы справимся. Как всегда.
По дороге домой я считала в уме: аренда съёмной квартиры, коммуналка, продукты, садик, кружок рисования для Мишки… Зарплаты едва хватало, но я держалась. Я всегда держалась.
— Мам, а почему бабушка Регина на тебя сердится? — вдруг спросил Миша.
— Она не сердится, солнышко. Просто у взрослых бывают разные мнения.
— А почему она меня довеском назвала?
Я остановилась. Сердце сжалось — значит, слышал.
— Бабушка просто устала. Знаешь, пожилые люди иногда говорят, не подумав.
— Как Петька из моего класса?
— Да, примерно так, — я улыбнулась. Мой мудрый мальчик. — Пойдём домой, приготовим твои любимые макароны с сыром?
Я не знала тогда, что это только начало истории. Что совсем скоро моя «правильная» сестра с «положительным» мужем постучатся в мою съёмную квартиру. И тогда начнётся настоящий водоворот событий, который изменит жизнь всей нашей семьи.
Звонок в дверь раздался ближе к вечеру. Я только уложила Мишку спать после его тренировки по плаванию и собиралась сесть за ноутбук — нужно было доделать отчёты.
— Ирка, привет! — Настя влетела в квартиру, не дожидаясь приглашения. За ней шагнул Антон, приветственно кивнул.
— У вас что-то случилось? — я посмотрела на часы. Девять вечера не самое подходящее время для визитов.
— Да мы мимо проезжали, решили заскочить, — Настя по-хозяйски прошла на кухню. — Чайку поставишь?
Я вздохнула. Работа подождёт.
— Слушай, Ир, — Настя крутила в руках чашку. — Мы тут с Антоном решили в бабушкином доме ремонт затеять. Капитальный. Представляешь, там такие классные идеи!
— Правда? — я постаралась, чтобы голос звучал ровно.
— Да! — Настя расцвела. — Антоша уже и проект набросал. Только вот незадача — жить там во время ремонта невозможно будет. А снимать что-то далеко не хочется, у нас же маленький.
Я почувствовала подвох.
— И?
— Мы тут неподалёку однушку присмотрели, буквально через два дома от тебя. Въезжаем на следующей неделе.
Антон впервые подал голос:
— Будем теперь соседями.
Я выдавила улыбку:
— Здорово. А сколько планируете ремонтировать?
— Месяца три-четыре, не больше, — Настя махнула рукой. — Слушай, а здорово, что мы рядом будем! Сможем видеться чаще. И ты нам поможешь с малым, если что. У тебя же график свободный.
Свободный график. Два места работы, ребёнок, вечные попытки свести концы с концами — и всё это она называет «свободным графиком».
— Настя, у меня не настолько свободный график.
— Да ладно тебе! — сестра рассмеялась. — Что тебе стоит иногда с племянником посидеть? Не чужие же люди!
Я молчала. Нужно было сразу расставить границы, но я не смогла. Может, из-за усталости, может, из-за того странного чувства вины, которое поселилось во мне после разговора с бабушкой.
Они просидели у меня до одиннадцати. Когда за ними закрылась дверь, я поняла, что совершила ошибку. Нужно было сразу сказать «нет». Но было поздно.
Следующие недели превратились в кошмар. Настя воспринимала мою квартиру как филиал своей. Могла привести ребёнка в любое время:
— Ой, Ир, мне срочно к маникюрше надо, посидишь с Ванечкой? Я быстро!
«Быстро» растягивалось на пять-шесть часов. А у меня срывались рабочие звонки, горели дедлайны, Мишка не мог нормально сделать уроки из-за маленького кузена, который требовал внимания.
— Настя, я не могу сегодня, у меня важная встреча.
— Какая встреча? Ты же дома работаешь! Ну пожалуйста, всего на часик!
И я соглашалась. Снова и снова.
Антон стал заходить по вечерам:
— Ир, можно у тебя новости посмотреть? У нас телевизор пока не подключили.
Он располагался на моём диване с пультом, а я пыталась работать на кухне, потому что в комнате спал Мишка.
Однажды утром, проводив сына в школу, я обнаружила на пороге Настю с чемоданом:
— У нас воду отключили! Можно мы у тебя помоемся? Диван удобный, телевизор работает, можно и задержаться, — пошутила она.
Они остались на три дня. Втроём в моей съёмной однушке.
— Ир, ну не выгонять же их, — увещевала я сама себя. — Сестра всё-таки.
А потом я услышала разговор.
— Антош, может, продадим участок? — голос Насти доносился с кухни. Я застыла в коридоре. — Ремонт столько денег требует, а у тебя ещё этот кредит.
— Думаешь? — в голосе Антона появились заинтересованные нотки. — А бабка что скажет?
— А что она скажет? Дом и участок теперь наши. Документы на руках. Продадим участок, закроем твой кредит, останется ещё на ремонт.
— А как же огород, сад? Бабуля там всю жизнь пахала.
— Да кому сейчас нужен этот огород? Что мы, колхозники? Останутся только дом и небольшой двор. Зато без долгов будем. Подумаешь, продали участок, нам важнее долги закрыть!
Я стояла, вцепившись в дверной косяк. Бабушкин участок, её гордость. Яблони, которые она выхаживала десятилетиями. Клубничные грядки, с которых мы с Настей тайком таскали ягоды в детстве.
— А Ирка твоя не будет возмущаться? — голос Антона звучал обеспокоенно.
— А что Ирка? — Настя фыркнула. — Ей бабуля ничего не оставила. И правильно сделала. Вон, живёт себе, крутится как может. Справляется же? Справляется.
Я на цыпочках прошла в ванную, включила воду. Меня трясло.
Вечером, когда Мишка уже спал, я позвонила сестре:
— Настя, нам надо поговорить.
— О чём? — в голосе сестры звучало недоумение.
— Послушай, я всё понимаю. Ты моя сестра, и я правда хочу тебе помогать. Но так больше продолжаться не может.
— Что именно?
— Ты оставляешь ребёнка без предупреждения. Приходите с Антоном, когда вздумается. Живёте у меня, не спрашивая.
— А что такого? — перебила Настя. — Мы же семья! Ты же сама вечно про семейные ценности трещишь.
— Настя, у меня съёмная квартира. Я плачу за каждый метр. У меня работа, ребёнок.
