— Значит, ты решила отдать Наташе квартиру, — медленно произнесла Ольга. — А сама хочешь жить у нас?
— Временно, конечно! — поспешно добавила мать. — Пока они не встанут на ноги. У вас же большая квартира, места много…
— А ты не подумала спросить сначала? Может, у нас свои планы? Может, мы детей хотим?
— Так я же не навсегда! — в голосе матери появились просительные нотки. — Помоги сестре, она же маленькая совсем…
— Маленькая? — Ольга горько усмехнулась. — Ей двадцать семь лет, мама! Когда я в этом возрасте была, я уже три года как замужем, работала начальником отдела и платила ипотеку. И никто мне не отдавал квартиру просто так!
Спонсорский контент
Herbeauty
Как хранить бананы, чтобы они не темнели — запомните эту хитрость
Узнать больше
— Но у тебя же всё хорошо! У тебя муж, работа, своя квартира…
— Да, всё хорошо. Потому что я сама всего добилась. А знаешь, как мне этого хорошо досталось?
И Ольгу прорвало. Она говорила о том, как в шестнадцать лет работала упаковщицей в супермаркете, потому что «денег на глупости нет». О том, как поступила в университет на бюджет, но жила в общежитии, хотя бабушкина квартира стояла пустая — «она для Наташеньки, ей потом для учебы понадобится». О том, как бабушкину квартиру потом просто продали и купили Наташе машину — «ей же на работу ездить надо».
— А помнишь, как я просила помочь с первым взносом за ипотеку? — голос Ольги дрожал. — Ты сказала, что денег нет. А через месяц купила Наташе шубу, потому что «девочке нужно выглядеть достойно»!
Мать сидела, опустив голову:
— Оленька, но ты же сильная, ты всегда сама справлялась…
— Потому что выбора не было! Потому что меня с детства приучили: на помощь можно не рассчитывать, Наташенька важнее!
В дверь позвонили. На пороге стояла Наташа — нарядная, с новой сумочкой от известного бренда.
— Ой, вы тут! — она картинно всплеснула руками. — А я думала, вы у Оли будете всё обсуждать!
Ольга внимательно посмотрела на сестру. Что-то в её поведении казалось фальшивым, наигранным.
— Наташ, — спросила она неожиданно. — А когда ты узнала о беременности?
— Две недели назад, — быстро ответила сестра. Слишком быстро.
— Странно. А Таня Воронцова уже месяц назад знала, что ты замуж собралась за бизнесмена.
Наташа побледнела:
— Какая Таня?
— Та самая, которой ты написала про свою «новую жизнь». И про то, что мама тебе квартиру отдает.
— Я не… — начала Наташа, но осеклась под тяжелым взглядом сестры.
— Месяц назад ты уже знала, что мама отдаст тебе квартиру? — тихо спросила Вера Николаевна.
— Мам, ты не понимаешь! — Наташа моментально включила режим «обиженного ребенка». — Мне правда нужна помощь! И Андрей…
— Андрей, значит? — Ольга достала телефон. — Тот самый, который якобы бросил тебя беременную? А потом вернулся? Или тот, с которым ты две недели назад отдыхала в Турции — я видела фото у тебя в сторис.
В кухне повисла тяжелая тишина. Было слышно, как тикают часы на стене — старые, еще от бабушки оставшиеся.
— Я всё могу объяснить, — начала Наташа, но мать вдруг встала: — Не надо. Я сама всё поняла. Ты… ты всё это спланировала? Заранее?
— Мам, ну а что такого? — Наташа вдруг перестала изображать несчастную. — Мне правда нужна своя квартира. С Андреем у нас всё серьезно, мы хотим жить вместе. А ты бы и так мне её оставила, рано или поздно.
— А я? — голос матери дрогнул. — Где я должна жить?
— Ну, у Ольги же места много, — пожала плечами Наташа. — Она богатая, успешная. Пусть теперь о тебе позаботится, я своё уже отработала.
Ольга почувствовала, как у неё холодеют руки. «Отработала». Значит, всё это — годы манипуляций, слезы, жалобы — было работой?
— Что значит «отработала»? — тихо спросила мать.
— А то и значит! — Наташа вдруг разозлилась. — Думаешь, мне нравилось быть вечно маленькой и беспомощной? Вечно нуждаться в защите? Зато ты всегда была на моей стороне! Всегда давала то, что я хотела! А Олька пусть теперь побудет хорошей дочерью, раз она такая правильная!
Вера Николаевна медленно опустилась на стул. Она смотрела на младшую дочь так, словно видела её впервые.
— То есть… всё это время… — она запнулась, пытаясь собраться с мыслями. — Все твои проблемы, все слезы…
— Ой, мам, очнись! — Наташа раздраженно взмахнула рукой. — Ты сама этого хотела! Тебе же нравилось быть вечно нужной, незаменимой! «Наташенька маленькая, Наташеньке нужна помощь…» А то, что ты разрушила отношения со старшей дочерью — это ничего, да?
— Я не разрушила… — начала мать, но Ольга перебила: — Нет, мам, она права. Ты действительно разрушила. Каждый раз, когда ставила её интересы выше моих. Каждый раз, когда говорила «ты сильная, ты справишься». Знаешь, что самое обидное? Я ведь правда справлялась. Всегда. А ты воспринимала это как должное.
Наташа фыркнула:
— Вот именно! Ты справлялась, и что? Теперь у тебя есть всё: карьера, муж, квартира. А я что, должна всю жизнь в продавцах сидеть? У меня тоже должно быть своё жильё!
— И поэтому ты решила забрать мамину квартиру? — Ольга покачала головой. — А сама-то ты хоть что-нибудь сделала, чтобы чего-то добиться?
— Я сделала! — вдруг выкрикнула Наташа. — Я нашла человека, который меня любит! У нас будет семья, ребенок! А ты… ты даже забеременеть не можешь!
В кухне повисла звенящая тишина. Ольга побелела:
— Откуда ты…
— Думаешь, одна ты можешь следить за соцсетями? — злорадно усмехнулась Наташа. — Я видела, как ты подписана на группы по ЭКО, как ставишь лайки постам про детей, которые родились через годы попыток. Все пытаетесь с Димкой, да? И ничего не выходит?
— Наташа! — вскрикнула мать. — Как ты можешь…
— А что? — младшая дочь демонстративно положила ногу на ногу. — Это жизнь, мам. Кто-то может иметь детей, а кто-то — нет. Кто-то умеет устраиваться в жизни, а кто-то вечно корячится, изображая порядочность.
Ольга медленно поднялась:
— Знаешь, что? Ты права. Я действительно не могу забеременеть. Уже три года пытаемся. Знаешь, почему? Потому что в девятнадцать лет я потеряла ребенка. Когда работала на двух работах, чтобы платить за учебу. Потому что мама сказала, что денег нет — все ушли на Наташину новую машину.
Вера Николаевна всхлипнула:
— Оленька… я не знала…
— Конечно не знала! Ты вообще ничего обо мне не знала! — Ольга уже не сдерживала слез. — А теперь ты хочешь жить у меня? После всего этого?
— Доченька…
— Нет, мам. Не надо. Живи где хочешь — хоть у Наташи, хоть у подруг. Но только не у меня.
Она направилась к выходу, но у двери обернулась:
— И знаешь что, Наташ? Можешь радоваться — квартира теперь твоя. Только учти: мама больше не будет твоей жилеткой. Пора взрослеть.
Хлопнула входная дверь. На кухне повисла тяжелая тишина.
— Ну вот и отлично, — Наташа встала, разглаживая юбку. — Документы на квартиру у нотариуса, я завтра заберу. А ты, мам… ну, найдешь где пожить. У тебя же много подруг.
Вера Николаевна сидела, не двигаясь:
— А ребенок? Ты правда беременна?
— Нет, конечно, — Наташа достала зеркальце, поправляя помаду. — Это был просто способ надавить на жалость. Безотказно работает, правда?
— Надавить на жалость… — эхом повторила мать. — А Андрей? Он знает про твой план?
— Естественно! — Наташа рассмеялась. — Это была его идея. Он же риэлтор, знает, как провернуть такие дела. Кстати, квартиру потом можно будет продать…
Она осеклась, поймав взгляд матери. Вера Николаевна смотрела на неё с каким-то новым выражением — смесью ужаса и отвращения.
— Убирайся, — тихо сказала она.
— Что?
— Убирайся из моей квартиры. Сейчас же.
— Но мам! Документы уже…
— Вон! — Вера Николаевна вдруг вскочила, опрокинув стул. — Вон из моего дома! И не смей возвращаться!
Когда за Наташей закрылась дверь, Вера Николаевна медленно опустилась на пол. Впервые в жизни она чувствовала себя абсолютно раздавленной. Квартира, которую она переписала на младшую дочь… Старшая дочь, которую она потеряла своими руками… И эта пустота внутри, которую ничем не заполнить.
Она просидела так до темноты. Потом механически собрала небольшую сумку с вещами и вызвала такси. В голове крутилась одна мысль: нужно найти адвоката. Хорошего адвоката. Потому что документы ещё не подписаны, ещё можно что-то исправить…
Через неделю Вера Николаевна сняла маленькую комнату на окраине города. Наташа действительно пыталась забрать документы у нотариуса, но мать успела отозвать доверенность. Теперь младшая дочь не отвечала на звонки и удалила мать из друзей во всех соцсетях.
А ещё через год Вера Николаевна нашла в почтовом ящике конверт. Внутри была фотография УЗИ и короткая записка почерком Ольги: «Получилось. С третьей попытки ЭКО. Будет девочка. Я не простила, но, может быть, когда-нибудь…»
И впервые за долгое время она заплакала — не от горя, а от слабой надежды на то, что не всё ещё потеряно. Что, может быть, однажды она сможет стать другой бабушкой — не той, что слепо потакает прихотям избалованной внучки, а той, что умеет любить мудро и справедливо.
Но это уже будет совсем другая история.
