— Тёть Зин, я не успел сказать, мы сами уезжаем. Вот видишь сумки? Нас на свадьбу пригласили к подруге жены, и мы с Диной вот-вот должны уехать. Поэтому и не встретили, и стол не накрыли, — стал лепетать Вадим, понимая, что ему не отвертеться и тоже придётся приложить усилия, чтобы ситуация разрешилась.
Вадиму хотелось хоть как-то оправдаться перед роднёй. Но, судя по реакции тёти и дяди, пока у него ничего не получалось.
— То есть для тебя какая-то подруга твоей жены, совершенно посторонний человек, дороже родной тёти? Той, которая тебя маленького нянчила, играла с тобой, подарки тебе разные дарила, денег своих не жалела. Мишку плюшевого, помнишь? А самосвал синий такой, с красной кабинкой? Ну вот, помнишь же! А как в больницу бегала, когда тебе гланды удалили. А как я ночей не спала, переживала, когда мы тебя в ар.мию проводили. А теперь у тебя для тёти даже чашки чая не нашлось?
Зинаида говорила так пафосно, что Вадиму действительно стало стыдно. В носу защипало, он на миг почувствовал себя предателем. За что это всё ему?
— Ну, почему же… Чаем мы вас напоим, тёть Зин, — проговорил он тихим голосом, боясь глянуть на Дину. — Но только уезжаем мы…
— Никаких чаёв! Я повторяю — у нас не мотель. Кафе напротив через дорогу. Столовая там же, — резко оборвала мужа Дина.
— Так не делают порядочные люди! — вставил своё слово Михаил. — Что за невоспитанность, Дина? Кто тебя этому научил? У нас не принято гостей прогонять, чтоб ты знала.
— А у нас в семье не принято врываться в квартиру и нарушать все планы хозяевам, — ответила тут же Дина. — Мы вас в гости не звали! Вадим?
— Да, да… не звали, — нехотя отозвался супруг.
— А посему прошу вас немедленно покинуть нашу с Вадимом жилплощадь. Сейчас же! Нам нужно готовиться к поездке. Придётся лечь пораньше и встать ни свет ни заря. Так что нам в этот раз совсем не до гостей!
— Вот молодец! Ну ты посмотри, Миша, как чешет! Как по написанному. И ведь не собьётся ни разу, и глазом не моргнёт. И не стыдно ей нисколечко, такие вещи пожилой родне мужа говорить! — с нагловатой улыбкой произнесла мужу Зинаида, ещё не верившая в то, что их отсюда действительно выгонят.
— Да, Зина. Просто удивительно. И не стыдно ей. И Вадим своей жене ничего сказать не может. Какой бардак! — соглашался с женой Михаил.
— Ну хватит разговоров! Стол накрывайте, да будем ужинать. А то я от нервов уже проголодалась порядком, — Зинаида продолжала наглеть.
— Вы что-то не поняли? Объясняю ещё раз — сейчас вы уходите в гостиницу. Кстати, за углом есть недорогая. И там будете ужинать, отдыхать и всё, что вам заблагорассудится, делать. А мы с Вадимом завтра рано утром уедем, как и планировали, на свадьбу.
— Да? Прямо вот так? И не иначе? — пыталась передразнить Дину тётя.
— Да, именно так! — не обращая внимания на кривлянья Зинаиды, продолжала супруга Вадима. — А если ещё раз соберетесь когда-нибудь к нам в гости, будьте добры, предупредите нас заранее. Мы вас обязательно встретим. И время вам уделим, как и положено уделять гостям.
Дина при этих словах подошла к входной двери и демонстративно распахнула её.
— Ну, дела… Даже чаем не напоили, — выдохнул ошарашенный Михаил.
— Вот нахалка! Как ты с ней живешь, Вадим? Бессовестная! Бессердечная! Невоспитанная! Чтобы ноги вашей больше у нас никогда не было! И чтобы не вспоминали даже, что у вас тётя с дядей есть! Никогда я такого позора не терпела! Никогда!
Зинаида ещё долго кричала, и даже через закрытую дверь было слышно, как она скандалила в подъезде.
Минут через двадцать Вадиму позвонила мать.
— Сынок, мне Зинаида сейчас звонила. Так кричала, ужас! Последними словами вас с Диной костерила. А ведь я её предупреждала, что вы уезжаете. Но её разве переубедишь! Без толку пытаться ей перечить. Никого не слушает, что за человек? Сама же теперь и пострадала. Вы там не сильно расстраивайтесь. Знаешь же её характер. А Дине от меня привет большой передавай. Она у тебя молодец. В обиду вас не даст. Хорошая жена.
— Спасибо, мам. Обязательно передам, — ответил, облегчённо вздохнув, Вадим.
Больше к ним с Диной ни один из родственников без предупреждения не приезжал. Да и вообще — мало кто осмеливался теперь на такой шаг.
