— Господи, как хорошо, что вам лучше, тёть Том, — однажды сказала Валя, — ведь вы меня так напугали. Самый близкий и добрый ко мне человек на свете…
На глазах у Вали заблестели слёзы.
— Что ты, девочка моя. Самые родные и близкие – это мать и отец. Ты на них обиды не держи. Всё бывает. Видишь, не сложилось у них, а сейчас новые гнезда себе лепят. А тебя я никуда не отпущу.
— Спасибо, тёть Том… — прошептала Валя.
— Ты – моё сокровище. И сейчас тоже ближе дочери родной. Но пусть они все будут счастливы. А мы вместе с тобой проживём, вот только замуж тебе надо выйти обязательно. Места в нашем доме хватит. Три комнаты! Живи и командуй. Вон, как у тебя всё получается хорошо, — говорила Тамара Сергеевна.
Валя улыбнулась и поцеловала тётушку. Ей хорошо было тут, в посёлке. На работе Валю уважали, в посёлке её давно все знали.
Соседи навещали Тамару Сергеевну, чаще всех заходил Иванович.
— Я тут по-мужской линии советчик, — говорил он, — когда огород вспахать надо или забор поправить, то обращайся ко мне, Валюха, я подскажу к кому обратиться. Нам, пенсионерам, нелегко в земле копаться, вот и приедут с тракторишком парни. Мы тебе ещё такого жениха подыщем!
Иванович смеялся, а Валя краснела и махала на него рукой. Но в деревне каждый человек на виду. Валя изменилась. Ничего не осталось от её полноты. Крепкого, но стройного телосложения девушка была сильной, выносливой и завидной хозяйкой.
— Настоящая русская женщина. Кустодиевская, наша! – хвалил Валю и в глаза, и за глаза Иванович. Он всюду расхваливал Томину племянницу и парни стали засматриваться на Валентину, к чему она никак не могла привыкнуть, торопилась отвести глаза и уйти скорее домой.
— Да ты на себя в зеркало посмотри, — говорила ей тётка, — схуднула по моей вине, но стала только краше. Вот так и держись, Валюша. Красота!
Стал ходить к Вале вечерами Стас, парень с крайней улочки. Влюбился, это было видно сразу, и Валя не чуяла ног под собой. Словно на крыльях летала, боялась даже матери рассказать. Но молва о новой парочке быстро охватила посёлок, и тётка радовалась больше самой Вали.
— Глянь, какого парня отхватила. Самый красивый из нашего посёлка. Женитесь, не тяни. Бери, хватай, раз любишь, — советовала она.
А Валя со Стасом уже мечтали о свадьбе. Они поехали вместе в город покупать кольца и присмотреть Вале платье.
Валя мерила свадебное платье, рядом суетилась мать, поправляя пышный подол, когда в салон вошла одногруппница Вали с подругой. Не сразу девушки узнали в Валюхе-развалюхе красивую статную невесту.
— Ты ли, Валюха? – они наперебой стали поздравлять смутившуюся Валю, — тебя не узнать совсем. Как? Наверное, килограмм двадцать скинула? Не меньше?
— Да… около того…наверное… — тихо сказала Валя, поглядывая в окошко.
— А где же твой жених? Наверное, из села? Уж не тракторист ли?
— допытывались девушки.
— Какая разница? Был бы человек хороший, — уклончиво отвечала Валя, — и лишь бы любовь была. Остальное – приложится…
— Да где же он? – девушек одолевало любопытство. Они специально не торопились уходить, и только вместе с Валей и её матерью вышли из салона.
Каково же было их изумление, когда они увидели, что к Вале подошёл высокий красавец, больше похожий на киноактёра, чем на деревенского парня.
Девушки затаили дыхание и молча смотрели, как Валя удаляется с женихом по улице.
— Вот тебе и развалюха… — протянули одна, — везёт же…
— Ну она и сильная. Представь, сколько скинула? Вот же сила воли… — поразилась вторая.
Свадьба Вали прошла спокойно и душевно. Невеста была неотразима, как и её жених.
— Вас только бы в кино снимать, верно, — говорила мать Вали.
— У неё и душа такая же красивая и добрая, — добавляла тётка, — совет да любовь.
— Ох, мамочки вы мои, — шептала Валя им, — я и сама не могу поверить в своё счастье. Словно бабочка из куколки… А Стас – моя награда. Буду любить его и никогда не предам.
Последние слова затронули самолюбие матери. Она хотела что-то возразить в своё оправдание, но Тома незаметно толкнула её локтем в бок так, что та раздумала объясняться.
— Оставь при себе свой развод, наконец. Дело прошлое, — шепнула Тамара Сергеевна сестре, — а сегодня их праздник. И пусть всё у них будет хорошо. Лучше, чем у нас. Правда, сестрёнка?
— Правда… Спасибо тебе за мою Валечку, Тома. Ты столько для неё… — со слезами начала было говорить Ирина Сергеевна.
— Перестань. Она – моя племянница родная. А сколько она для меня сделала? Это ещё кто у кого в долгу. Она меня на ноги подняла. Думала, что мне уже не встать на мои больные ноги. Ан нет. Поживу ещё.
Играла музыка, молодые танцевали, все на них любовались. Начиналась жизнь новой семьи, и новая веха в жизни Вали. Своё обидное прозвище она навсегда оставила там, в училище, а в посёлке его никто и никогда не узнает…
