На следующий день свекровь сама позвонила невестке. Мария Тимофеевна всю ночь размышляла над словами сына.
― Саша, алло! Ну ты где? Ты время вообще видел? Что ты делаешь у своей мамы так долго? Сколько можно высиживать? У меня уже сил нет совершенно!
В ответ в телефонной трубке Настя услышала какой-то непонятный шум, шорох и, как ей показалось, женский смех.
― Саша, да где ты вообще?
― Да Насть, еду я уже, еду. Не ворчи. У мамы я.
Настя продолжала качать на руках маленькую дочку, которая сегодня была особенно капризной и никак не засыпала. Милане было всего девять месяцев. И все эти девять месяцев материнство очень тяжело давалось молоденькой Насте. А муж, который безумно хотел ребенка и был так счастлив взять Милану на руки первый раз, спустя три месяца кардинально переменился.
Он вдруг ни с того ни с сего стал злым, раздражительным. Когда Настя пыталась ему что-то сказать на эту тему ― в ответ слышала раздраженное «Я устал на работе!» и «Отстань, я спать хочу!». Но самым неприятным стало то, что Саша перестал вовремя приходить домой. Причем причин для задержки у него всегда было множество. То шеф попросил задержаться, то друг ― помочь в гараже разобрать тяжелые запчасти, то соседу нужно срочно помочь передвинуть мебель. А в последнее время Саша постоянно стал после работы заходить в гости к своей маме.
― Насть, ну понимаешь, мама не молодеет. Ей постоянно помощь нужна. Она то настройки на телевизоре собьет, то в телефоне что-то тыкнет, и он у нее перестает работать. Да и вообще, она живет одна, мужская помощь лишней никогда не будет, ― оправдывался Саша. ― Идти к маме с тобой и дочкой совсем не вариант, так я маме ничем помочь не смогу, все будут только нянчиться с Миланой.
― Я, конечно, Марию Тимофеевну люблю. Но, Саша, мне сейчас самой помощь нужна как никому другому. Ты же видишь, какая Милаша капризная и беспокойная. Она целый день у меня на руках. Я сегодня даже не умывалась. Про «нормально поесть» я вообще молчу. А ты который день подряд уходишь на работу рано утром, а возвращаешься, когда я уже сплю. Вернее, пытаюсь спать под плач дочки. Ты даже к нам в комнату не заходишь, ложишься отдельно на диван, спишь там один, а утром снова уходишь. Как это понимать? Что происходит?
― Настюш, я думаю, ты просто устала и надумываешь. Ничего особенного не происходит. Я работаю, я устаю, мне нужен отдых. Все.
― А я? Я не устаю, по-твоему? И вообще, когда наша идеальная семья успела превратиться в это? Разве семья ― это вот так, Саш?
Саша молча развернулся и пошел на кухню ужинать. Настя села на кровать, обняла колени руками и разрыдалась. Она никак не могла понять, что же она сделала не так, в какой момент ее муж стал таким. Холодным, жестоким, будто чужим. Она ведь старалась изо всех сил, и его она любит, и Милану…
Тут Милаша проснулась, заплакала, и Настя снова окунулась с головой в круговерть хлопот с нею.
Качая дочку, она наблюдала, как Саша преспокойно сидит на кухне, читает что-то в телефоне и пьет кофе. Это никак не укладывалось в голове. Не так она представляла себе семейную жизнь, не такой реакции мужа ждала на появление дочери.
А Саша тем временем писал страстные сообщения своей любовнице Марине. Марина была его парикмахером, он уже несколько лет ходил к одному и тому же мастеру, но раньше никогда не обращал внимания на симпатичную девушку. Он ведь был безумно влюблен в Настю и никого не замечал вокруг, кроме нее.
И только с рождением дочки, когда наступили сложные времена, да и жена, вечно измученная заботами о ребенке, уже была не такой яркой и привлекательной, Саша стал оказывать знаки внимания Марине. А та и рада. Знала ведь, что Саша женат, и что ребенок у него недавно родился, но ее это не останавливало ― слишком опьянило счастье.
С Мариной Саша и проводил все вечера напролет. Марина жила одна, ее квартира была полостью в распоряжении пары. Страстная и красивая, Марина тянула его к себе, словно магнит. Саша совсем голову потерял. Как только видел Марину, касался ее плеча, целовал ― сразу забывал обо всем на свете.
― Мария Тимофеевна, здравствуйте! Дайте, пожалуйста, трубку Саше. Я что-то никак ему дозвониться не могу. А мне очень срочно нужно с ним поговорить. Я только что заметила, что у нас смесь для Миланы заканчивается. Совсем чуть-чуть осталось. А она сегодня плачет и плачет целый день. И кушает много. Боюсь, мне скоро нечем будет ее кормить. Нужно, чтобы Саша поскорее приехал домой и смесь по дороге купил. Он вообще скоро закончит у вас чайник чинить? Он мне обещал сегодня прийти пораньше.
― Здравствуй, Настенька. Сашу? Хм, ― свекровь ненадолго замолчала, потом, кажется, начала понимать, что происходит и, наконец, ответила: ― Он сейчас никак не может ответить, дорогая моя. Он вышел в подъезд проверить, не выбило ли у меня пробки. Знаешь, он, видимо, как-то неправильно соединил провода у чайника, и у нас электричество совсем пропало. Но как только он вернется, я сразу же ему все передам. Не волнуйся, милая.
― Спасибо вам.
Настя нервничала, Милана плакала все сильнее и сильнее, а запасы смеси таяли. Саша все не отзывался.
― Как же я могла не проследить за этим, как я могла… ― винила она себя.
Мама Саши в это время яростно набирала номер сына. А он упорно не отвечал на ее звонки. Когда, наконец, сын сам перезвонил маме, она была уже в ярости.
― Ах ты негодник! Я даже знать не хочу, где ты сейчас находишься! И не хочу слушать снова твои оправдания. Я еще в прошлый раз тебе сказала! Не смей втягивать меня в свои интриги. Ты мало того, что сам не уважаешь свою жену, так еще и меня впутываешь в свои похождения. Ты хоть знаешь, что сейчас происходит у тебя дома? Ты в курсе, что Милана кричит от голода, ей срочно нужна смесь, а ты не отвечаешь на звонки своей жены?
― Мама, ну, перестань, пожалуйста. Я уже взрослый. Я сам разберусь. Я так понимаю, ты меня Насте не сдала? Спасибо тебе за это. Дальше я сам. Без тебя.
Маму очень обидели эти слова. Они еще выйдут боком Саше. Придет время.
― Сегодня не сдала. Но это был последний раз. Ты меня понял? Ты даже не представляешь себе, какое дикое желание у меня было сразу же после звонка Насти поехать скорее к ней, купить эту смесь и помочь ей с малышкой. Но что тогда я ей скажу про тебя? Как я могу ее так сильно ранить? Ты хоть представляешь, что будет, если вскроется правда, что на самом деле ты все вечера проводишь не у меня?
― Мам, ну не нагнетай ты. Да, мам, я знаю, что не прав. Но ничего не могу с собой поделать. Как бы я ни пытался, ничего не получается. Ну не люблю я больше Настю, не люблю. Я теперь с другой. Она особенная. Она именно та, что мне нужна. Я домой идти не хочу. И бросить жену не могу сейчас, и жить с ней не хочу больше.
