Судьбу свою Оля приняла безропотно, даже надеялась в душе, что жизнь закинет её подальше. Отец поднимал руку… Теперь никто больше… Она выпрыгнула из кабины грузовика и пошла, таща сумку, куда указал шофёр.
— Эта дверь? — уточнила она, оглянувшись, указывая на обветренное здание, каждая пора которого впитала в себя урожайную пыль полей.
— Не, не, другая, с оловянной ручкой! — замахал левее водитель.
Оля шла, обходя раздавленную колёсами грязь.
«Мужичьё на вид испитое. Всё, как у нас,» — подумала она, впервые взглянув на стоящих у трактора колхозников. Она неловко кивнула им, чувствуя стыд за свой непрезентабельный вид: в зеркало с семи утра себя не видела, только в отражении стекла грузовой кабины. Знала она, что растрёпана и юбка вся пыльная, пятно впереди от мороженого — проехался рожком ребёнок на станции. Да и вообще не мылась трое суток пути в поезде. Мужчины, в свою очередь, расшаркавшись, глазели на неё, как на заморскую птицу, даже поснимали с шевелюр кепки-восьмиклинки и прижали их к себе в знак почёта. Едва Оля скрылась за дверью, как накинулись они с вопросами на водителя:
— Это что ещё за птица, Шурик? Откель взял?
— Председатель попросил встретить на станции. Наша новая агрономша, после техникума девушка.
— Вот эта вот сопля молодая? Она, что ль, за работой нашей следить будет?
— Выбирай выражения! — остудил его Шурик, — человек издалека приехал и не по своей воле, распределили её к нам. Девочке и так тяжело.
Оля оставила в коридоре сумку и постучалась к председателю.
— Входите!
Она толкнула дверь. В кабинете было светло, из-спины председателя заливалось в помещение послеобеденное солнце.
— Здравствуйте…
— И вам не хворать.
Мужчине было немного за пятьдесят. Коротко остриженные усы и светлые, почти прозрачные глаза — это первое, что заметила Оля. Волосы его, как и усы, были белыми, словно лён, выжженными на деревенском солнце. Он смотрел на Олю приветливо и мягко, по-отцовски. Мужчина оправил пиджак на округлом и сбитом теле.
— Так это вы у нас, значит…
— Агроном Ольга Макарова! Пришла оформляться! — звонко и взволнованно отрапортировала Оля.
— Ух, как щебечешь, хе-хе. Ну что ж, давай посмотрим на твои документы.
Оля протянула ему паспорт и диплом, другие бумаги из техникума.
— Председатель взялся изучать их с улыбкой.
— Макарова Ольга Игнатьевна… — медленно прочёл мужчина. — А меня, кстати, Иваном Алексеевичем величают.
— Иван Алексеевич, — повторила Ольга. — Запомню.
Пока он что-то выписывал из документов, Оля рассматривала стоявший на его столе прозрачный графин, наполненный светло-рубиновым напитком. Даже слюну сглотнула — так пить хотелось, да и кушать тоже. Иван Алексеевич словно прочёл её мысли, поднял быстрый взгляд:
— Устала с дороги? Давай я тебя компотом напою, жена только утром сварила. Малиновый с нотками красной смородины, освежает!
— Благодарю. С радостью. Запыхалась я.
Председатель нагнулся под стол и выполз оттуда с чистым стаканом.
— Хе-хе, ничего… День-другой, и оклемаешься. Наливай сколько хочешь.
Оля залпом выпила сладковатый напиток. Председатель пролистал до конца её паспорт.
— Не замужем, значит? Ничего, жениха мы тебе быстро найдём. Вот у нас тут из армии Николай вернулся, замечательный парень, чем не жених? — сказал он с улыбкой, не скрывая своего намерения.
Оля, однако, сдержала ответную улыбку, и взгляд её стал серьёзным. Видела она этих мужчин, на отца насмотрелась… Себе зарок дала замуж не выходить.
Она ответила сухо:
— Спасибо, не надо. Я сюда работать приехала, а не замуж выходить.
— Ну, как знаешь! — развёл руками председатель. — Но тут не только работой пахнет, девочка, но и жизнью, а какая жизнь без любви? Я тебя не заставляю, не тороплю, но Коля и правда парень хороший. Авось присмотришься, — закончил он, подмигнув.
Оля поджала губы и ничего не ответила.
— Тэкс! Ну, думаю, с обязанностями завтра начнёшь знакомиться, наш главный агроном Никита Фёдорович тебе всё объяснит, покажет фронт работ. Пока сильно нагружать тебя не будем… Два поля дадим под твою ответственность. В самое пекло ты попала! Как раз начался сбор урожая.
— Можете на меня рассчитывать! Не подведу! — заверила его Оля и председатель опять выдохнул по-домашнему мирно: «хе-хе». Понравилась ему звонкая и симпатичная девчонка. Сразу видно, что руки у неё так и чешутся поработать, себя показать.
— Я сейчас прикрикну, не пугайся, — предупредил её Иван Алексеевич и напряг глотку, как петух: — Зоя!!! Орешкина!!! Зооояяяя!
Оля выпрямилась, как струна. Пыталась она прикрывать плащиком своё пятно на юбке. Председатель пояснил:
— Это учётчица наша. Она тебя проводит на постой. Будешь в квартирке жить. Видела длиннющие дома на въезде? Вот там-то. Сам для тебя выбил. Вода в доме, не колодец какой-нибудь — уже благо. А на весну у нас стройка запланирована — недалеко от нашей конторы будут строить двухквартирные дома, фундамент уже залит. Дай Бог замуж выйдешь, тогда точно получишь собственное жильё. Зоя!
— Ииидуу! — пропели из коридора. Оля услышала стук каблуков. Появилась Зоя — молодая женщина лет тридцати, с ленивым выражением на лице. Очень средненькая внешне, но явно пытающаяся быть заметной, яркой. Председатель их познакомил и велел учётчице сопроводить Олю на квартиру.
Зоя довела её до перекрёстка, с которого виднелись дома. По пути как-то ревностно расспрашивала о личном: откуда? есть ли муж? нравится ли здесь? Смерила её напоследок оценивающим взглядом. Оле она не понравилась, сразу чувствовалась со стороны Зои какая-то женская конкуренция, хотя Оля и повода не давала.
— Постучись в первую квартиру, там тётя Катя, хозяйка, она тебе всё покажет. До завтра… Оля. Хм…
Оля уже приготовилась к тому, что все женщины здесь будут её недолюбливать, но тётя Катя, по возрасту чуть ли не бабушка ей, оказалась очень радушной. Квартирка была вполне благоустроенной, видно, что хозяйка постаралась: и половики чистые настелила, и скатерть новую на стол. Скромно, но чисто.
— А подушки с одеялами есть у тебя? — уточнила она.
— Ничего нет. И постельного тоже. Но я куплю! Мне суточные выплатили и подъёмные, разберусь.
— Вот ещё! Всё я дам тебе! У меня этого добра навалом. Как же твои родители не подумали, без белья отпустили ребёнка…
— Да не нужна я родителям. Сирота, считай, — улыбнулась невесело Оля.
Тётя Катя покачала седой головой и проворчала что-то нечленораздельное себе под нос. Похлопала её по плечу и прошла дальше, к кровати, чтобы подвигать её непонятно зачем — должно быть, просто хозяйская привычка всё в своих руках держать.
— Ничего, теперь не пропадёшь, может здесь и останешься… Прошлый агроном, паренёк, сбежал через три года, сверкая пятками. Всё твердил — глушь, глушь, холодрыга… Тебе как у нас?
— Красиво, — не соврала Оля. — И люди тут простые, хорошие.
— Это так! А деньги прибереги, вот начнёшь личную жизнь обустраивать… Мужа нет у тебя, да?
— Нет.
— Ах, не замужем! — всполошилась обрадованно тётя Катя. — Да мы тебе тут жениха найдём! Вот в соседней деревне Коля из армии вернулся. Хороший парень, прям загляденье! Поженитесь, дом построите, заживёте!
Опять Коля-Николай! Неужели тот же самый? Ну прямо-таки местная звезда!
— Спасибо, но мне это не интересно, — ответила она прямо.
— Ох уж эта девичья скромность! Ты вот что: располагайся и ко мне заходи. Покормлю тебя, горемычную. Продуктов дам маленько из погреба. И вообще — мой огород — твой огород. Заходи, девочка, не стесняйся, рви что хочешь. Без ничего дитё приехало, Господи…
Так и попала молодой специалист в удалённый уголок нашей родины, где всё казалось новым и незнакомым. Повезло ей и с начальством, и с тётей Катей, которая, словно мать, взяла её под своё крыло. Оля была готова к любым трудностям, в будущее смотрела с оптимизмом, но сдержанно, как и положено девушке, только что вышедшей из стен учебного заведения. В отличие от многих, попавших после учёбы подобные отдалённые места, Оля не лелеяла мыслей поскорее отработать диплом и вернуться в родные края. Там она никому не была нужна. Мать с отцом выпивали, отец избивал её и братьев всё детство. Оля была младшей, натерпелась.
Начала Оля знакомиться с работой, ездить по бригадам, притиралась с трактористами и комбайнёрами, которые весьма неохотно поначалу слушали её профессиональные советы. Старший агроном, Никита Фёдорович, катал её на своём мотоцикле по полям, показывал что и как. Оля поражалась расстояниям.
— Как же я без вас буду одна столько километров преодолевать?
