Как могла мама заменить сердце своих детей на чужую жизнь?
— Да как ты можешь так говорить?! Эгоистка! Мама что тебе, девочка на побегушках? Сама свои проблемы решай, — кричала в трубку телефона сестра. Но Полина её не стала слушать и молча прервала разговор. Ясно же, что Надя о себе печётся, а вовсе не о матери, хотя очень хочет, чтобы все думали именно так…
Полина и Надя родные сёстры, Надя старшая. Их мама Ольга Михайловна рано вышла на пенсию потому как не только имела северный стаж, но и несколько лет отработала электрогазосварщиком, а это вредные и тяжелые условия труда. С отцом девочек Ольга Михайловна была в разводе, растила их одна. Выйдя на пенсию, женщина не стала сидеть дома, просто ушла с завода и перебралась поближе к дому: стала работать уборщицей в магазине. К тому времени дочери её вышли замуж и разъехались по разным городам. Ольга Михайловна по ним очень скучала, но была рада, что у Полины и Нади всё сложилось и они создали свои семьи.
Однако по прошествии пяти лет Надя вернулась к матери с двумя маленькими детьми: одному едва исполнилось три года, а другому четыре. С мужем она развелась. Там была некрасивая история, и Надя пролила много слез. Оказалось, что у него имелся ребенок от другой женщины, и родился он, когда Надя и супруг уже два года как были расписаны. До поры до времени Надежда об этом ничего не знала, пока её не просветили «добрые люди». Вышел скандал. Муж кричал, что никогда её не любил, а не уходил к той женщине исключительно из-за своей порядочности и доброты, но теперь, видя какая Надя вредная, ревнивая и меркантильная, обязательно уйдет. Надя заверила его, что и сама от него уйдет с превеликой радостью, потому что, как муж, и как отец он оказался совершенно никакой. И та женщина ещё с ним наплачется, хотя бы потому, что на чужом горе своё счастье не построить, это всем давно известно.
Сказала и, забрав детей, уехала к матери за двести пятьдесят километров. Сначала Надя твердо решила пожить у матери лишь недолго, а потом уже снимать квартиру и жить отдельно, но в маленьком провинциальном городке, в котором жила мать, были совсем не большие зарплаты и, устроившись на новое место, Надя пригорюнилась: денег едва хватало, алименты были крошечные (бывший муж постарался).
— Живите пока у меня! — великодушно предложила Ольга Михайловна. — Куда тебе квартиру снимать одной с двумя маленькими детьми, едва на работу вышла, хорошо хоть сад дали! А я уволюсь и помогать стану. А потом, может когда детки подрастут немного, тогда найдешь другую работу и сможешь снимать.
Находясь «под маминым крылышком» Надя быстро растеряла свой боевой настрой и расслабилась. К чему суетиться? Мама за детьми присмотрит, из сада заберёт, приведёт, накормит, погуляет. Если малыши заболевали Наде не приходилось брать больничный: с детьми сидела Ольга Михайловна. Стала Надя после работы даже иногда задерживаться. Ведь нужно же было ей личную жизнь устраивать! И с подругой охота поболтать было. Будучи человеком общительным, Надя обзавелась сразу несколькими подругами и часто ходила к ним в гости.
— Надя, ты где запропастилась? — звонит Ольга Михайловна дочери. — Гляжу, нет и нет. Мишутка спрашивает, когда мама придет, да и Алёнка плачет.
— Мам, ну задержусь я, — недовольно сообщает Надя.
— А почему на звонки не отвечала? Полчаса тебе пыталась дозвониться, ты бы хоть предупредила. Ладно. Пойдешь мимо аптеки купи мне лекарство моё, ну ты знаешь какое. Только бери большую упаковку сразу, я тебе денежки отдам, оно дорогое, — просит мать.
— Ладно, — недовольно отвечает Надя. Ведь звонок матери оторвал её от приятной беседы с симпатичным мужчиной… И не только от беседы… Она ещё не сказала ему, что у неё есть дети. Потом как-нибудь. А может вообще не станет говорить. Зачем? Им так хорошо вместе! Замуж он её не зовет и, похоже, не позовет, так зачем ему знать о том, что у неё двое маленьких детей?
С некоторых пор Надя стала считать своих погодок обузой. Этакой помехой своему счастью. И мать тоже раздражала… Что она вечно звонит? Сама что ли не может с ними разобраться? То не знает, какую кофту надеть Алёнке, то какие капли закапать в нос Мишутке. Надоело.
