Правду она скрывала от всех, даже от мужа. Он умер, так и не узнав этой правды.

— Главное, что не мучился совсем, – бесконечно повторяли на похоронах, а Аня кивала, хотя никак не могла понять, что тут хорошего, если человек умер. Лучше бы он помучился и выжил, например. Но даже мать Паши вздыхала и повторяла эту несусветную глупость.

— Ты бы Сережку оставила мне, – попросила она, когда все дела с похоронами и поминками закончились. – Ты молодая еще, тебе жизнь надо устраивать.

Аня прижала сына к себе и сказала:

— Какая жизнь, Нина Степановна! Хватит, нажилась уже.

Свекровь знала, как Пашка ее бил – она сама к ней прибегала, пряталась, пока он не проспится. Пашка думал, что она сына где-то нагуляла – больно уж он не был ни на кого похож. Поэтому и бил. Ну а бьет, значит, любит, говорила свекровь.

Многие так про нее думали, даже родная мать раз спросила, в кого это внук такой пошел. А когда Аня обиделась, тут же пошла на попятную и высказала свою версию: вдруг Сережу в роддоме подменили?

Аня молчала. Правду не говорила ни свекрови, ни матери. Поэтому домик, который ей оставила бабушка в наследство, оказался очень даже кстати.