Оля открыла дверь квартиры своим ключом и весело сообщила из коридора:
— Я дома.
— Оль, привет, — муж вышел к ней навстречу и забрал пакет с продуктами. — Опять тяжести носишь, могла сказать, что купить.
— Да я так, забежала по дороге, скидка была на курицу, надо будет, наверное, ещё штук пять взять, заморозить. Можно будет сразу разделать…
— Тут, это…, — немного взволнованно произнёс Михаил, — Мария Григорьевна хотела с нами поговорить.
— Важное что-то? Или ты опять без её ведома полку какую-то прибил не в том месте?
— Нет, ничего я не делал, Оль, просто сказала важный разговор.
Ольга постучала к матери в комнату. Новая белая дверь даже не дрогнула под костяшками её пальцев.
Сейчас в её памяти неожиданно всплыли тревожные воспоминания пятнадцатилетней давности. И дверь, висящая на одной петле, и забившаяся в углу мать, просившая брата не трогать её, словно старые чёрно-белые картинки замелькали перед глазами.
— Ма-а-ам, не спишь?
Мария Григорьевна не спала, слышала, что пришла дочь, поэтому выйти из своей комнаты уже была готова. Дверь распахнулась, и мать шагнула на свет.
Оля увидела эти покрасневшие глаза, чуть опухшие веки и, наклонив голову, словно заглядывая в лицо, схватила мать за руки:
— Что? Что случилось?
— Егор возвращается, срок заключения подходит к концу, он телеграмму прислал.
Мария Григорьевна взволнованно коснулась рукой кармана халата и достала небольшую свёрнутую бумажку. Бумага уже вся истрепалась. Было ощущение, что мать не выпускала эту «новость» из своих рук и перетирала её между пальцев. Оля протянула руку и забрала телеграмму у Марии Григорьевны.
— Уже? — тихо, почти не слышно, произнесла Ольга и посмотрела на мужа.
Михаил держал на руках трёхлетнего Павлика и не понимал, что происходит. Через пять минут все сидели за кухонным столом, не торопясь начать разговор. Мать вздыхала заметно нервно, словно готова была разрыдаться, но сдерживалась, Оля напряжённо смотрела в одну точку.
— Доченька, вам лучше съехать из нашей квартиры. Непонятно, что у него на уме, столько лет прошло. Боюсь я за вас, — мать перевела взгляд с дочери на зятя и замолчала.
— Значит, в тюрьме сидел, а не уехал на заработки, понятно, — Михаил встал и прошёл к окну.
— Я хотела тебе рассказать, Миша, но…
