Что происходит, когда радость от появления новорожденного омрачена предательством, жестокостью или душераздирающим одиночеством? Эти четыре эмоциональные истории раскрывают, как семьи справлялись с глубокими ранами, нанесёнными самыми близкими людьми… истории, которые не оставят вас равнодушными.
Плач новорожденного должен быть символом надежды, любви и нового начала. Но для этих семей появление их детей сопровождалось предательством, манипуляциями и сердечной болью. Каждая история показывает, как сложно стать родителем, когда самые глубокие раны наносят те, кого любишь больше всего.
История 1: Мой муж бросил меня, как только вошел в палату и увидел наших новорожденных дочерей-близнецов
После многих лет бесплодия я думала, что рождение дочерей-близнецов наконец сблизит меня и моего мужа Игоря. Беременность была трудной, но, лежа на больничной койке с Машей и Соней рядом, я чувствовала, что всё было не зря.
Я отправила Игорю сообщение: «Они здесь. Две прекрасные девочки. Не могу дождаться, когда ты их увидишь».
Я представляла, как он ворвется, с радостными слезами на глазах. Но когда дверь открылась, его лицо выражало не радость, а холодное равнодушие.
— Привет, — сказала я тихо, пытаясь улыбнуться, несмотря на усталость. — Разве они не чудесны?
Его взгляд остановился на девочках. Челюсть напряглась, на лице мелькнуло отвращение.
— Что это такое? — пробормотал он.
В недоумении я нахмурилась:
— Что ты имеешь в виду? Это наши дочери!
— Ты обманула меня! — резко сказал он, наполнив свои слова ядом.
Моё сердце сжалось.
— О чем ты говоришь? Они здоровы, Игорь. Совершенны. Что не так?
— Что не так? — он горько засмеялся. — Ты не сказала мне, что это девочки! Ты знала, что я хотел сыновей. Я думал, у нас будут мальчики!
Я замерла, ошеломленная.
— Ты расстроен, потому что… это девочки?
— Черт возьми, да! — он сделал шаг назад, будто смотрел на чужих детей. — Эта семья должна была продолжать моё имя. Ты всё испортила!
Моя грудь сжалась, слёзы наполнили глаза.
— Игорь, прошу, это же наши дочери…
— Нет, — перебил он, качая головой. — Ты меня предала. Это даже не мои дети.
Обвинение было как удар в живот. Я потеряла дар речи, мои мысли метались, пытаясь осознать, как человек, который был моей опорой, мог сказать такое.
Прежде чем я успела что-либо ответить, он вышел, хлопнув дверью.
Я смотрела на дверь в шоке, затем на девочек. Их крошечные ручки сжимались у меня на груди, будто они знали, что мне нужно утешение.
— Всё в порядке, малышки, — прошептала я, хотя сама в это не верила.
Прошли дни. Я переехала к родителям, надеясь, что Игорь вернётся и извинится. Но он исчез без следа.
Ходили слухи, что он отдыхает где-то на тропическом курорте, пока я боролась с бессонными ночами и бесконечными подгузниками. Предательство резало по живому, но худшее было впереди. Его мать, Ольга Сергеевна, позвонила.
— Ты всё разрушила, — прошипела она в голосовом сообщении. — Игорь заслуживал сыновей, а не… этого. Как ты могла так его предать?
Сообщения не прекращались. Ольга обвиняла меня в измене, в том, что я провалилась как жена, и что мои дочери недостойны их семьи.
Но в одну из бессонных ночей, качая девочек, я осознала: я жду, что Игорь вернётся, но он нас не достоин. Я должна действовать ради Маши и Сони.
Я наняла адвоката. Она сказала, что с его отказом у меня есть шанс на полную опеку и алименты. Это было началом новой жизни для нас троих…
